Антисхоластическая мысль ХV века: Николай Кузанский и Фома Кемпийский

В ХV веке повсюду в Европе мы наблюдаем в философии антиаристотелевские тенденции. Вероятно, дала себя знать отчасти критика аристотелизма в рамках Парижской школы. Но главная причина отхода европейских мыслителей от аристотелизма заключается в изменении характера самой эпохи. Центральным историческим событием ХV века была турецкая экспансия. Взятие Константинополя турками и истребление ими всей императорской семьи Палеологов как громом поразило Европу. Сочуствие интеллектуалов Италии было обращено к беженцам из разгромленной Византии. В Германии усилились мистические и апокалиптические настроения.

Человеком эпохи был кардинал Николай Кузанский /1401-1464/. Один из главных протагонистов Флорентийской унии /1439/, он параллельно с работой по соединению церквей писал свой труд “Об ученом неведении” /1440/. Многие замечают в философии Николая Кузанского диалектические тенденции, т.е. попытки оторваться от схоластических схем, основывавшихся на законах аристотелевской логики. Диалектика была необходима Кузанскому для того, чтобы найти формулу примирения православных и католиков на Ферраро-Флорентийском соборе, провозгласившем унию. Также и в своей космологии Николай Кузанский стремился примирить противоположности: конечность и бесконечность Вселенной. Ощущается также в космологии Кузанского влияние Парижской школы Х1V века. В частности, при формулировании принципа относительности движения Николай Кузанский повторяет мысли Орема: "Нам уже ясно, что наша Земля в действительности движется, хотя мы этого не замечаем, воспринимая движение только в сопоставлении с чем-то неподвижным. В самом деле, если бы кто-то на корабле среди воды не знал, что вода течет, и не видел берегов, то как бы он заметил движение судна?”

Принцип относительное Кузанский справедливо усматривает уже в идее шарообразности Земли, предполагающей относительность верха и низа, как справедливо отмечал еще Платон в диалоге “Тимей". "Актиподы, - пишет Николай Кузанский в книге “Об ученом неведении”, - имеют, как и мы, небо наверху[...] и где бы кто ни находился, он считает себя находящимся в центре”.

Земле Кузанец приписывает движение не только вокруг своей оси /эту идею мы находим уже у Николая Орема/, но и в пространстве:

“Поэтому, хотя Земля как звезда ближе к центральному полюсу, она все же движется и описывает немалый круг при движении[...] “

Дальше философов Парижской школы пошел Кузанец в своих представлениях о размерах Вселенной. Если философы ХIII-ХIV века были едины в принятии аристотелевской шарообразной вселенной, границей которой является сфера неподвижных звезд, то Николай Кузанский считает, что “вселенная имеет повсюду центр и нигде не имеет границы[...] У Земли фигура сферическая и подвижная, и движение Земли - круговое[...]”

Из этих новых представлений о вселенной Николай Кузанский делает вывод о том, что “человеку не дано знать, является ли области земли в состоянии более совершенном или, напротив. неблагородном в сравнении с областями других звезд". Это утверждение, разумеется, идет вразрез со строгой иерархичностью аристотелевского космоса, в котором более благородными и совершенными являются те области и сферы, которые находятся ближе к Перводвигателю. Но самым поразительным высказыванием Кузанского является признание им существования инопланетян: “[...]обитатели другого роди существуют на других звездах”.

Что навело Кузанца на мысль о безграничности вселенной и побудило его отказатъся от аристотелевской космологии ? Об этом сам Кузанец пишет следущее:

"Не имеет, следовательно, мир границы, ибо если бы он имел центр и границу[...] то вне мира было бы что-то другое и было бы место, что лишено всякой истины[...] и хотя сей мир не является бесконечным, однако он не может быть представлен и конечным, поскольку не имеет пределов, внутри которых заключен. Следовательно, Земля, которая не может быть центром вселенной, не может быть лишена всякого движения. Поскольку, следовательно, земля не является центром мира, то и сфера неподвижных звезд или какая-нибудь другая сфера не может быть границей вселенной”.

Притом, что Николай Кузанский высказывает такие, казалось бы, еретические мысли, он, как мы уже говорили, был верным сыном Церкви и кардиналом. Свою книгу "Опровержение Корана” Николай Кузанский посвятил папе Пию II и написал в связи с этим в предисловии следущее: "Твоему суждению, ибо ты являешься в епископате князем веры, я отдаю этот труд и все, что я когда-либо писал и напишу, а также всего себя, как подобает верному христианину. Я ни в чем не желаю иметь разногласие с твоим апостольским престолом”. Поэтому неправы те, которые пытаются выдать Николая Кузанского за еретика, как если бы “до этого кардинала настоящего еретика в Церкви не было” /перефразируя известное высказывание Ленина о Льве Толстом/.

Примерно в ту же эпоху, что и Николай Кузанский, жил энаменитый монах-августинец Фома Кемпийский. Одним из извеснейших произведений Фомы Кемпийского является его книга "О подражании Христу”, переведенная впоследствии на многие языки, в т.ч. и на русский. Историки философии не обратили внимания на то, что уже первая фраза второй главы “О подражании Христу” является прямым выпадом против Аристотеля: “Всякий человек по природе стремится к знанию, но что дает знание без страха Божия?" Выпад против Аристотеля заключается в том, что первая половина вышеприведенной фразы - это цитата из Аристотеля, точнее, представляет собой слова, с которых начинается знаменитое сочинение Аристотеля "Метафизика” (когда-то св. Фома Аквинский брал ее с собой в дорогу вместе с Библией). Сейчас на этот антиаристотелевский выпад надо специально обращать внимание читателя, но тогда фраза: “Всякий человек по природе стремится к знанию”, - была известна каждому студенту не хуже, чем каждому русскому школьнику известна фраза: “Мой дядя самых честных правил[...]”

Выпад Фомы Аквинского против Аристотеля открывает серию аналогичных сентенций:

“Если знаешь всю Библию внешним образом и все высказывания философов, что все это даст тебе без любви к Богу и благодати?” “Воистину лучше смиренный крестьянин, который служит Богу, нежели гордый философ, который, забыв о себе, изучает движение неба [...] Если бы я знал все, что существует в мире, и не пребывал бы в любви, то как это знание помогло бы мне перед Богом, Который будет судить меня по делам моим? Освободиcь от неумеренного желания знать, ибо много в нем развлечения и обмана”.

Здесь налицо то, что можно назвать христианским скептицизмом. Он возник как антитеза новой софистики, в которую в ХV веке грозила выродиться схоластика. Чтобы быть истинно продуктивной, схоластика должна была вернуться к своим христианским корням и сочетать знание со святостью жизни. Из упреков Фомы Кемпийского следует, что времена св.Фомы и св. Бонавентуры остались далеко в прошлом. Может быть, поэтому мы ни находим в трудах схоластов ХV века важных научных открытий, и в ХVI и ХVII веках аристотелианцы выродятся в тех ретроградов, которых справедливо высмеял Галилей в “Диалоге о двух системах мира”.

Фома Кемпийский, безусловно, скептик, но при этом христианин, не смеющий отрицать объективного существования истины и признающий, что блаженным является человек, который этой истиной обладает:

"Счастлив тот, кого истина учит сама по себе не через образы и слова преходящие, но как она есть сама во себе. Наши мнения и наши чувства часто нас обманывают и видят немногое. Что даст человеку пустая болтовня о сокрытых и темных вещах, в незнании которых нас не обвинят на Страшном суде? Великое безумие заключено в том, что мы, пренебрегая полезными и необходимыми вещами, устремляемся к вещам диковинным и вредным[...] И какое нам дело до родов и видов?”

Здесь надо отметить два момента. Во-вервых, Фома Кемпийский выступает против оккультных наук, т.е. так называемого герметизма /от Гермеса Трисмегиcта, легендарного основателя наук, трактаты которого - разумеется, подложные - с жадностью изучались европейскими мыслителями ХV века/; во-вторых, Фома Кемпийский выступает против бесконечных систематизаций и классификаций, которые имели бы смысл, если бы речь шла о подлинном знании об устройстве вселенной, а не об отчасти дискредитированном аристотелизме. Но “счастлив человек, которого истина учит сама по себе" - а таков истинный ученый; к ним мы относим Леонардо да Винчи и Николая Коперника, творчество которых /хотя они и родились в ХV в./ приходится уже на ХVI век и которым мы посвятим следующую лекцию.