Бернарт де Вентадур (...1147-1170...)
Согласно биографии, Бернар де Вентадур родился в Лимузене; его хозяин, виконт де Вентадур заметил его и приблизил к себе. Бернар де Вентадур влюбился в жену виконта, а она в него. Бернар посвящал ей много песен, но когда виконт узнал об этой любви, Вентадур должен был покинуть замок.
После этого Вентадур отправился в Нормандию и долго жил при дворе Алиеноры Аквитанской, в которую он, по легенде, влюбился и даже хотел следовать за ней в Англию, после того, как она вышла замуж за Генриха II Плантагенета в 1154 году. Вентадур был известен во многих дворах. К концу жизни он вернулся в Лимузен и умер монахом в цистерцианском аббатстве Далон.
Стиль и язык его песен достаточно прост. Для Бернара де Вентадура петь означало страдать, умирать и возрождаться. Поэт скрывает имена своих возлюбленных под псевдонимами (senhal): Bel Vezer (Прекрасная Внешность), Aziman (Любящая), Conort (Утешение), En Fachura (Дама Очарование), Mon Cortes (Моя Любезная), Fis Jois (Чистая Радость), Midons a Narbona (Нарбоннская Дама), De Cor (Сердце), Na Dous Esgar (Нежный Взгляд).
От Бернара де Вентадура осталось 41 песня.
Средневековое жизнеописание
Бернар де Вентадур был из Лимузена, из замка Вентадур. Он был низкого происхождения: сыном слуги, пекаря, который разогревал печи и готовил хлеб для всего замка. Бернар стал красивым, ловким юношей, умевшим искусно петь и сочинять; он стал учтивым и образованным. И виконту, его хозяину, он понравился, и его песни и пение, и он осыпал его почестями. Виконт де Вентадур имел жену: молодую, благородную и веселую. Ей понравился Бернар и его песни; она влюбилась в него, а он в нее, и стал сочинять песни о ней, о своей любви к ней и о ее достоинствах. Долго длилась их любовь, пока виконт, и другие не заметили ее. А когда виконт заметил это, он охладел к Бернару и посадил жену под замок. Он заставил даму расстаться с Бернаром, так что тот ушел и покинул ту местность. Он пошел к молодой и достойной герцогине Нормандской, разбирающейся в качествах (людей), чести и хвалебных песнях. Ей очень понравились песни Бернара; она приняла его и встретила с почестями. Долго он жил при ее дворе, влюбился в нее а она в него; он написал много хороших песен о ней. Пока он был с герцогиней, король Генрих Английский женился на ней, увел ее из Нормандии в Англию. Бернар остался позади, грустный и несчастный. Он пошел к хорошему графу Раймону Тулузскому, и оставался у графа до его смерти. Бернар, с горя, вступил в Далонский (монашеский) орден и там и умер. Я, Юк де Сен Сирк, рассказад о Бернаре то, что мне рассказал Эбль де Вентадур, сын виконтессы, которую любил Бернар. Бернар сочинил эти песни, которые вы услышите написанными здесь.
(Перевод со старо-провансальского
Марины Лущенко)
Когда я вижу, как жаворонок машет,
Радостный, крыльями в луче солнца,
И будто забывшись, падает,
Из-за нежности, приходящей в сердце,
Увы! Как я завидую всем,
Кого я вижу счастливыми!
И я удивляюсь, что тотчас же
Мое сердце не тает от любви.
Увы! Я думал, что хорошо знаю
Любовь, а как мало я знаю о ней,
Ибо я не могу остановиться любить
Ту, у которой я не найду ничего хооршего.
Она взяла все мое сердце, и скрылась от меня,
Она взяла меня самого, и весь мир.
А все взяв, она мне оставила лишь
Мою любовь и горящее сердце.
Я уже не имел никакой власти (над собой),
И не был собой, с тех пор
Как она позволила мне взглянуть в ее глаза,
В это зеркало, которое мне так нравится.
Зеркало! Когда я посмотрю в тебя,
Меня (начинают) убивать глубокие вздохи,
И я потерял себя так, как потерял себя
Прекрасный Нарцисс в ручье.
Я отчаиваюсь в женщинах:
Никогда не буду им доверяться.
И, как раньше я их защищал,
Теперь я их оставлю:
Потому что никто из них не защищает меня от той,
Которая убивает меня и разрушает.
Я всех их боюсь и остерегаюсь,
Потому что знаю, что они все одинаковы.
В этом действительно женщина
Моя Дама, и за это я ее упрекаю:
Она хочет то, что ей запрещено хотеть,
(она сделала) то, что ей запрещено.
Я действительно попал в немилость,
И сделал то, что делает сумасшедший на мосту,
Я знаю, почему все это случилось со мной -
Я захотел залезть на слишком крутую гору.
Так как для моей дамы ничто не важно,
Ни мои молитвы, ни милость, ни права,
Если ей не нравится, что я люблю
Ее, никогда я ей это не скажу.
Здесь я ухожу от любви и я отказываюсь от нее.
Она хотела моей смерти, и я ей отвечаю смертью.
И я ухожу, так как она не удерживает меня,
Бедный, в изгнанье, не знаю куда.
Пение, для меня, не может быть хорошим,
Если песня не идет от сердца,
А песня не может идти от сердца,
Если там нет настоящей, искренней любви.
Поэтому мое пение самое лучшее,
Так как я посвящаю радости Любви
Уста, глаза, сердце и ум.
Пусть Бог никогда не даст мне такую силу,
Что желание любви больше не придет ко мне.
Даже если я не смогу получить ничего от нее (т.е. любви), и каждый день ко мне будет приходить горе,
У меня всегда будет хорошо на сердце, по крайней мере,
И от этого у меня гораздо больше радости,
Ведь у меня хорошо на сердце, и я внимаю этому.
Любовь критикуют из невежества,
Глупые люди! Не нет вреда любить,
Так как любовь не может угаснуть,
Если это только не обычная любовь.
Такая любовь - не любовь; та
(от любви) имеет только имя и видимость,
которая не любит ничто, что не выгодно.
Если я захотел бы сказать правду,
Я хорошо знаю, от кого идет обман:
От женцин, любящих за деньги.
Они продажные торговки.
О, если бы я был лжецом!
Я говорю правду грубо,
И мне жаль , что я не лгу.
В угождении и в тоске (друг по другу)
(есть) любовь двух настоящих влюбленных;
ничто не может быть хорошим,
если любовь не взаимна.
И, конечно, от рождения дурак тот,
Кто упрекает даму за то, что она хочет
И советует ей то, что ей не нравиться.
Я хорошо устроил свою добрую надежду,
Так как Дама показывает благосклонность ко мне,
Дама, которую я больше всего люблю и хочу видеть,
(она) благородна и мягка, непритворна и верна,
с которой и король был бы счастлив.
Прекрасная и изящная, с чудесным сердцем,
Она сделала меня богачом из ничего.
Я, кроме нее, никого не люблю и не боюсь ничего,
И ничего горем не будет для меня,
Если только я смогу угодить моей даме.
Тот день кажется мне рождеством,
Когда она своими красивыми, одухотворенными глазами смотрит на меня - н она это делает так медленно, что один день длится сто дней для меня.
Мой стих искреннен и естественнен,
И хорош тот, кто понимает его,
И еще лучше тот, кто (сам) ищет радость( т.е. любовь).
Бернар де Вентадорн понимает его,
говорит, делает его и ждет радость.
Мое сердце так полно радости*,
Что (мне кажется) все меняется:
Белым, алым и светлым цветком
Мне кажется мороз.
А с ветром и дождем растет мое счастье.
Поэтому мое пение устремляется
вперед и поднимается,
А сам я улучшаюсь.
Стлько у меня на сердце любви,
Радости и сладости,
Что зима мне кажется цветком,
А снег зеленью.
Я могу идти без одежд,
Раздетый, в одной рубашке,
Потому что прекрасная любовь защищает меня
От холодного северного ветра.
Но безумен тот, кто забывается
И теряет все приличия!
Я позаботился об этом,
С тех пор как потребовал
Любви самой прекрасной (дамы),
От которой я жду такую большую честь,
Что, вместо ее благородства
Я не хочу иметь даже Фризу.**
Она лишила меня своей дружбы,
Но я доверяю ей,
Потому что я хотя бы завоевал
Ее прекрасную внешность.
И у меня от этого, по-моему,
Столько счастья,
Что в тот день, когда я вижу ее,
У меня больше нет печали.
Мое сердце - все в любви,
И моя душа бежит туда (ней),
В то время как я здесь,
Вдали от нее, ао Франции.
Я жду надежду
От той, которая так мало мне помогает,
Я колеблюсь,
Как корабль на волне.
От горя, подавляющего меня,
Я не знаю куда деваться:
Всю ночь оно меня заставляет
Ворочаться на постели.
От любви мне столько муки,
Что Тристан Влюбленный
Не испытывал столько боли
Из-за Изольды Белокурой.***
Увы, мой Бог! Если б я мог походить на ласточку,
Которая полетит по воздуху
И придет глубокой ночью
Туда, в ее дом!
Благородная, изящная дама,
Ваш возлюбленный умирает!
Боюсь, как бы сердце не разорвалось,
Если эта мука продлиться дольше.
Дама, вашей любви
Я молюсь и люблю (ее).
Красивое, свежее тело,
Вы меня заставляете испытывать такую боль!
Нет ничего в мире,
О чем я думаю столько же.
Так что когда я слышу, как о ней говорят,
Мое сердце переворачивается,
И лицо освещается,
Что б об этом ни говорили.
Пусть вас (т.е. людям) кажется сразу,
Что я хочу смеяться. Я ее так люблю
Что часто плачу об этом,
Потому что более сладий вкус
Имеют для меня вздохи.
Гонец, иди, беги,
И расскажи самой прекрасной
О боли и горе,
Которое я испытываю, и о мученичестве.
Неудивительно, что я пою
Лучше, чем другой певец,
Ведь я тот, чье сердце так тянется к любви
И тот, кто более всех послушен ее закону.
Сердце и тело, ум и чувство,
Силу и власть, все это я собрал в себя.
И узда так тянет меня к любви,
Что я не обращаю внимание ни на что другое.
Когда я вижу ее, это заметно
По моим глазам, лицу, цвету,
Ведь я дрожу от страха,
Как лист на ветру.
У меня не больше ума, чем у младенца,
Так покорен я любовью;
И к человеку, настолько побежденному,
Дама должна проявлять заботливость.
Боже! Если бы можно было отличить
Истинных влюбленных от фальшивых,
И если бы льстецы и обманщики
Носили рога посреди лба!
Все золото мира, все серебро
Я б отдал, если б имел его,
Лишь ты моя дама увидела,
Как искренно я люблю ее.
Хорошее дама, я прошу у вас только
Взять меня в слуги себе,
Чтобы я мог вам служить, как хорошей хозяйке,
Какой бы ни была награда.
Вы видите меня к вашим услугам,
Вы, честная и скромная, веселая и учтивая.
Вы же ни лев и не медведь, который убил бы меня,
Если б я отдал себя ему.
Моей Учтивой, туда, где она,
Я посылаю этот стих и пусть ей не будет грустно,
Ведь я не так уж далек.
Светлое время Пасхи
Со свежей зеленью
Приносит нам листья и цветы
Разных цветов,
Так что все влюбленные
Веселы и поют,
Кроме меня, плачущего и ноющего,
Так как я не вкушаю радости.
Это такое время,
Милая и драгоценная дама,
Чтобы ты тайно
Поцеловала меня,
Просто потому,
Что я хочу этого.
Такой поцелуй стоит двух других,
Тех, что дают насильно.
Милая, если бы я
Не полностью зависел от вас,
Я бы оставил пение
Из-за жестокости педанток.
Когда появляются новые листья и зелень
И цветут цветы на ветке
И когда соловей, ясно и громко,
Поднимает голос и начинает песнь,
Я нахожу радость в нем, в цветах,
В себе и особенно в моей даме.
Я окружен радостью со всех сторон,
Но она - радость, от которой идут все другие.
Я так люблю мою даму и дорожу ею,
И так боюсь ее и почитаю,
Что не смею говорить ей о себе.
Я ничего не прошу у нее и ничего не посылаю.
Но она знает о моей боли и горе,
И, когда захочет, она осыпает меня милостью и честью,
И, когда захочет, я подчиняюсь даже меньшему,
Чтоб никакое порицание не пришло к ней.
Так как вы просите меня, господа,
Спеть, я спою;
А когда я думаю о пении, я плачу,
Едва лишь начинаю.
Вряд ли вы увидите певца,
Хорошо поющего, если он несчастлив.
Так ли я несчастлив в любви?
Нет, лучше, чем когда-либо!
Тогда почему я печален?
Я знаю, что большую честь
Мне сделал Бог,
Так как я люблю прекраснейшую,
А она меня, насколько я знаю.
Но я сейчас где-то далеко,
И я не знаю, что с ней!
Я так убиваюсь от горя,
Ведь у меня нет возможности
Часто бывать там!
Чтобы лучше скрыть темные мысли и боль,
Я пою, играю, радуюсь и развлекаюсь.
Я делаю усилия, так как я умею петь и смеяться.
Но я умираю и не показываю вид;
Любовью я одержим,
Ведь Любовь завоевала меня силой и битвой.
Бог не создал еще той муки и мученичества,
Кроме боли любви, которые я не прошел бы спокойно.
Все же, хоть мне тяжело, я терплю,
Так как Любовь заставляет меня любить там, где ей угодно;
и я говорю вам, что если я не любим,
Это не от моей бездеятельности.
Я слуга, друг и вассал моей дамы
И я прошу лишь одно у нее:
Тайно повернуть ко мне прекрасные глаза,
Ведь когда мне плохо, они мне помогают,
И в мире нет друга, который бы так ценил меня.
В сердце я порицаю и обвиняю себя,
Что так потакаю своим желаниям.
Никто не должен говорить так,
Ведь никто не знает будущего.
Что мне тогда делать с ее тайными взглядами?
Подведу их? Пусть лучше мир подведет меня!
Корона, я посылаю приветствие и любовь,
И молю мою даму помочь и ценить меня.
Когда я вижу, как среди полей
С деревьев слетает листва,
До распространения холода
И до исчезновения хорошего сезона,
Мне приятно, что мою песню слышат,
Ведь я не сочинял около двух лет,
И я должен возместить это.
Мне тяжело служить той,
Кто так надменна со мной,
Ведь если мое сердце просит у нее что-нибудь,
Она не соизволит и слова сказать.
Мое глупое желание убивает меня,
Потому что оно преследует прекрасную видимость
Любви и не видит, что любовь ждет.
Пусть Бог, охраняющий весь мир,
Положит ей в сердце склонность ко мне,
Так как мне не помогает еда
И никакое богатство не утешает меня.
Я столь неуверен насчет прекрасной,
Что я отдаю себя ей, моля о пощаде.
Если ей угодно, пусть она отдаст или продаст меня!
Эта песня сделана совершенно,
Без единого плохого слова,
За землей Нормандии,
За диким и глубоким морем.
И хоть я далек от моей дамы,
Меня тянет к ней, как магнит,
Да защитит ее Господь.
Если английский король и нормандский герцог
захотят, я бы увидел ее там,
когда нас застигнет зима.
Милостью английского короля и нормандского герцога,
И если бы не Мой Магнит,
Я бы остался здесь и после Рождества.
В муке и боли
Я от любви, не отпускающей меня,
Так что я не могу пойти ни туда ни сюда,
Без того, чтобы она не держала меня в своей упряжке.
А сейчас у меня есть храбрость и желание
Ухаживать, если смогу, за той,
Которой, захоти и король,
он показал бы много дерзости.
Увы! Несчастный! Что делать?
Какому совету последовать?
Она ведь не знает горе, что я терплю,
А я не смею просить пощады.
Глупец! У тебя мало ума,
Ведь она никогда не полюбит тебя,
Ни за имя ни за близость.
Пусть лучше тебя унесет ветер!
А теперь, раз я все равно умру,
Не признаться ли ей в моем горе?
Мне следует сделать это сейчас же.
Нет, я не сделаю этого, клянусь,
Даже если бы я знал,
что вся Испания станет моей.
Я скорее умру от стыда,
Чем выскажу такую мысль.
Так как я не пошлю ей гонца,
И не могу говорить сам,
Не знаю, что и посоветовать себе.
Лишь одно утешает меня:
Она знает алфавит и умеет читать,
А мне нравиться писать
Слова, и, если ей угодно,
Пусть она читает их, ради моего спасения.
Друг Бернарт де Вентадур,
Как ты можешь удержаться от песни,
Когда слышишь, как радуется
Соловей день и ночь?
Прислушайся к радости, которую он выражает;
Всю ночь он поет под цветком.
Он разбирается в любви больше, чем ты!
Пейре, спать и отдыхать
Я люблю больше, чем слушать соловья;
И ты никогда не скажешь столько,
Чтобы я вернулся к безумию опять!
Слава Богу, я освобожден от цепи,
А ты и все другие влюбленные
Остались позади в безумии.
Бернарт, едва ль учтив и успешен тот,
Кто не может выдержать любовь;
А она ведь никогда не заставить нас страдать так,
Чтобы не стоить больше, чем что другое.
Ведь если она ранит, потом она утешает.
Трудно получить хорошее вознаграждение без боли,
Но всегда радость побеждает слазы.
Пейре, если бы на два-три года
Мир был сделан, как я хочу
Я бы хотел (скажу тебе правду),
чтобы за женщинами не ухаживали:
Они будут так страдать,
Что сделают нам такую честь,
Что будут ухаживать за нами, а на мы за ними.
Бернарт, не прилично,
Чтобы женщины ухаживали; лучше,
Чтобы мужчины ухаживали и просили пощады.
И тот глупее, по-моему,
Сеющего в песок,
Кто очерняет их достоинства
И такой мужчина плохо воспитан.
Пейре, у меня грустно на сердце,
Когда я вспоминаю о лгунье,
убившей меня, не знаю почему;
Может, оттого, что я ее слишком любил.
Я долго каялся,
И знаю, что если б каялся еще дольше,
Я нашел бы ее еще хуже.
Бернарт, вы обезумели,
Ведь так вы уходите от любви,
От которой мужчине достоинство и сила.
Пейре, тот кто любит, сходит с ума,
Потому что обманщицы себе
Забрали всю радость, достоинство и силу.
Комментарии к Tant ai mon cor plen de joia:
* песня составлена поэтом в Нормандии после отъезда в Англию Элеоноры Аквитанской (1152), вышедшей замуж за Генриха II, короля Англии. В этой поэме поэт выражает два неразделимых чувства: радость и горе. Поэт несчастен, потому что разлучен со своей возлюбленной, но в это же время он счастлив, так как он влюблен, а это и есть радость. К тому же, в трубадурской поэзии, любовь и должна быть далекой и недосягаемой; только это питает ее. Поэтому даже жалобы и слезы воспринимаются как счастье.("…более сладкий вкус имеют для меня вздохи...").
** поэт просто указывает, что он предпочитает свою даму, чем богатую страну Фризу.
*** трубадуры часто упоминают в своей поззии знаменитые любовные истории древности и средневековья. Чисто французские темы были менее популярны.
