Цезарий Гейстербахский. *Большой Диалог О Видениях И Чудесах В Двенадцати Книгах*

Одним из самых популярных писателей в Германии XIII в. был Цезарий Гейстербахский (ок.1180 - ок.1240), ученый монах-цистерианец, автор знаменитого «Диалога о чудесах». Родился Цезарий в Кёльне (или рядом с Кёльном). Он получил классическое средневековое образование: изучал теологию св. Августина, св. Амвросия, св. Иеронима и Григория Великого, философию Боэция и шедевры Вергилия, Овидия, Сенеки. Последовав совету Геварда, настоятеля монастыря в Гейстербахе, что рядом с Бонном, Цезарий в 1199 г. стал монахом этой обители и спустя некоторое время начал выполнять обязанности наставника новициев (послушников). Он не только пытался передать им дух цистерианской аскезы, но и преподавал основы теологии. Вскоре учительская слава Цезария перешагнула стены монастыря, и аббат Генрих, преемник Геварда, поручил Цезарию записать его поучения - результатом этого и был «Большой Диалог о видениях и чудесах в двенадцати книгах». В 1228 г. Цезарий был назначен приором монастыря и часто сопровождал аббата в официальных поездках по Германии. Кроме «Диалога» перу Цезария принадлежат также «Сочинение о различных видениях и чудесах в восьми книгах» и «Деяния, мученичество и чудеса святого Энгельберта» (житие архиепископа Кельнского Энгельберта, убитого в 1225 г.).

В состав «Диалога» входит около семисот рассказов или «примеров» (от лат. exemplum). «Пример» - короткий нравоучительный рассказ, предназначенный для включения в проповедь в качестве наглядной иллюстрации отвлеченных богословских рассуждений, подчас непонятных необразованной пастве. Поучение, наставление в вере осуществляется здесь при помощи демонстрации конкретных случаев из жизни, чудесных происшествий или легенд: они вызывали у слушателей удивление, ужас или восторг, и это было проповеднику серьезным подспорьем. «Пример», таким образом, обращен к народу и пытается говорить с ним на его языке. Именно в «примере» становится слышен голос «безмолвствующего большинства», что делает этот жанр особенно важным в изучении народной культуры Средневековья.
В «Диалоге» ученость пролога, где автор использует библейские цитаты, аллегории и сложную символику чисел, на первый взгляд, контрастирует с атмосферой «народного христианства» самих рассказов: фольклорной комичностью чертей, жестокостью и мстительностью святых, отголосками народных верований, чудом, впитавшим в себя немалую долю язычества и магии. Однако граница между ученой и народной культурой не была столь уж непроницаемой, и «Диалог о чудесах» является еще одним доказательством их активного «диалога» в рамках одного произведения и одного сознания.
«Пример» - жанр серьезный. И дело не только в его дидактическом характере, но и в том, что потусторонний мир в сознании средневекового человека был не менее реален, чем мир земной. Повествование о чудесах Девы Марии или проделках черта не воспринималось как вымысел ни слушателями (читателями), ни самим автором - это правда, подтвержденная свидетельствами очевидцев или вещественными доказательствами. Таким образом, фантастика «примера» вписывается в самый что ни на есть реальный контекст: события происходят не в легендарное время, а совсем недавно, и не в отдаленных странах, а в Германии, точнее, в хорошо знакомых слушателю или читателю окрестностях Кёльна и Бонна. Соединение реального и фантастического, встреча двух миров, реального и сверхъестественного, и порождает особую атмосферу примера: динамичную и гротескную.
Форма диалога, избранная Цезарием, не была его изобретением: этот прием использовали и Августин, и Алкуин, и, наконец, Григорий Великий, на чьи «Диалоги о житии и чудесах италийских отцов и о вечной жизни души» в значительной степени ориентировался Цезарий. Обмен репликами между монахом и новицием не только разъясняет содержание «примера» или дает ему нравоучительное толкование, но и помогает связывать рассказы воедино. «Пример» связан со многими другими жанрами, черпая в них свои сюжеты. Это, в первую очередь, Библия, затем древние легенды, хроники, жития, моральные заключения из бестиариев и, наконец, басни и народные сказания. Кроме того, «пример» использует анекдоты из современной жизни или воспоминания автора о неких происшествиях.
«Диалог о чудесах», практически неизвестный в нашей стране, представляет интерес не только для исследователей народной культуры Средневековья или моделей «сознания и социального поведения средневекового человека» (А.Я. Гуревич). В изучении средневековой религиозной литературы или средневековой фантастики это произведение также может оказать неоценимую помощь.
Пролог
Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало.
Иоанн 6:12[1]

Когда, выполняя возложенные на меня обязанности, рассказывал я новициям[2] о каком-нибудь из тех чудесных деяний, что в наше время в нашем Ордене были совершены и ежедневно совершаются, многие весьма настойчиво просили меня их записать и тем навечно сохранить. Они говорили, что будет нанесен непоправимый ущерб, если предадут забвению то, что потомкам могло бы послужить наставлением.
И хотя для этого я менее всего подходил, как из-за скудности моей латыни, так и из-за происков завистников, просьбы их были подкреплены повелением моего аббата[3] , а также увещеванием аббата из монастыря святой Марии[4] , им же противоречить не дозволено. Помня сказанное Спасителем, я, после того как целые хлеба были преломлены народом, то есть сложные вопросы Писания объяснены или достопамятные события нашего времени записаны, крохи упавшие собрав, ради скудных не благодатью, но ученостью, двенадцать корзин наполнил[5] : на столько же частей я и труд свой разделил.
В первой части говорится об обращении, во второй о душевном сокрушении, в третьей об исповеди, в четвертой об искушении, в пятой о демонах, в шестой о совершенстве простоты, в седьмой о Пречистой Деве Марии, в восьмой о различных видениях, в девятой о таинствах Тела и Крови Христовых, в десятой о чудесах, в одиннадцатой об умерших, в двенадцатой о загробном воздаянии.
Чтобы расположить примеры в надлежащем порядке, ввел я беседу двух действующих лиц: новиция, разумеется, вопрошающего и монаха отвечающего. Когда на страницах рукописи не появляется имя сочиняющего, язык у клеветника сразу же отнимается и к горлу присыхает. Но, все-таки, тот, кто это имя захочет узнать, пусть первые буквы разделов соединит[6] . Я включил в повествование многое из того, что происходило необыкновенным образом, поскольку это было поучительно и, как и все остальное, рассказано мне людьми благочестивыми. Господь свидетель, я не выдумал ни единой главы в сем диалоге. Если же что-нибудь и произошло не так, как я записал, то винить следует тех, кто мне об этом поведал. И поскольку содержание сего диалога весьма чудесно, он будет называться «Диалог о чудесах». Части его расположены по определенному плану.
И поскольку обращение может оказаться только внешним без душевного сокрушения, первая часть говорит об обращении. И поскольку обращение бесполезно без сокрушения о грехах, вторая часть посвящена сокрушению. И поскольку сокрушение увядает, если не следует за ним покаяние, должно к этой части добавить часть об исповеди. И поскольку исповеди нередко бывает недостаточно для полного избавления от наказания за грехи, будет хорошо, если за этой частью воспоследует часть об оправдании, которое я называю стойкостью перед искушением. И поскольку демоны являются виновниками или разжигателями искушения, следующая часть посвящена им. И поскольку простота является хорошим противоядием от искушений, эта часть следует за частью о демонах. Эти шесть частей касаются заслуг, а остальные шесть - наград. А чтобы так их упорядочить, необходимо привлечь значение чисел. Как единица является основой всех чисел, так и обращение есть залог оправдания нашего перед Богом. Двойка соответствует сокрушению, которое двойственно: сердце сокрушается скорбью, тело - болью. Тройка - исповеди, которая тройственна: хвала Господу, исповедание веры и покаяние о грехах. Четверка - искушению, ибо четверо нас искушают: Бог, дьявол, плоть и мир. Пятерка соответствует дьяволу, ибо это - число вероотступничества[7] . Шестерка совершенная, - простоте, от которой все тело светло (Мф. 6,22).
В начале разделов, как этих, так и тех, что за ними последуют, причина такого их расположения полностью объясняется, ибо благословением Христа частей так много, что они равняются по количеству двенадцати хлебам предложения (Лев. 24, 5),[8] а посему и я их на две книги разделил, шесть частей в одной книге и шесть в другой.
О чудесах книга десятая, глава первая
Монах:[9] Не без умысла предлагаю я говорить о чудесах после таинств тела и крови Христовых, ибо тот, кто о них знает и достойно к ним приобщается, подчас славою чудес украшается. И хотя все, о чем было сказано в предыдущих частях, достаточно удивительно, я все же решил и в этой части говорить о чудесном. И, как мне кажется, лучше это сделать в части десятой потому, что Господь явил десять казней над Египтом.
Новиций: Что есть чудо?
Монах: Чудом называем то, что противоречит привычному ходу природы и от того повергает нас в изумление, но сообразно с высшими причинами ничто не является удивительным.
Новиций: Кто или что творит чудеса?
Монах: Чудеса творятся Господом Богом, как о том говорится в псалме: Ты - Бог, творящий чудеса! (Пс. 76, 15) Творятся они через посредство как праведных, так и неправедных; о праведных тут речи нет, о неправедных же так сказал Спаситель: Многие скажут мне в тот день: «Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас». (Мф. 7, 22-23)
Новиций: Хотел бы я теперь уяснить, в чем причина чудес.
Монах: Причины различны и для меня непостижимы: иногда Господь совершает чудеса в стихиях, дабы смертным показать свое могущество; иногда дает знание языков или дух пророческий, дабы открыть свою мудрость; иногда милостиво ниспосылает выздоровление, дабы явить нам великое свое милосердие.
Новиций: Я многое понял из сказанного тобой: Господь есть первичная причина чудес, конечная же причина бывает различна[10] . Осталось лишь, чтобы ты разъяснил, где могут твориться чудеса.
Монах: В людях, в стихиях, то есть, в огне, в воздухе, в воде и в земле, в птицах, рыбах, животных и пресмыкающихся. Этому, чтобы было тебе понятнее, так или иначе, приведу я по одному примеру. Я мог бы рассказать тебе и о святых, которые в наше время творят многочисленные чудеса, но об этом уже написано другими, и сие обязывает меня молчать. Однако о некоторых из них, весьма удивительных, я тебе все же расскажу, чтобы и ты изумился. Все это случается и в наше время…
Книга десятая, глава пятьдесят седьмая
Некая женщина, весьма сильно почитавшая блаженного Фому Кентербериийского[11] , очень часто хворала и, когда боли особенно ее донимали, мученика такими словами призывала: «Святой Фома, помоги мне!» А у нее была птичка, не знаю, какой породы, которая, постоянно слушая эту речь, выучилась совершенно точно ее произносить. И вот однажды коршун, увидев, что птичка покинула свой домик, схватил ее и улетел, сжимая в когтях: она же всем, кто был там и слышал ее, крикнула с небес: «Святой Фома, помоги мне!» И Господь, дабы явить миру славу благих деяний своего мученика, приказал коршуну отпустить птичку, и тот сразу же вернул ее хозяйке и, дабы искупить вину за содеянное, мертвым пал на землю.
Новиций: Почему святой пришел на помощь птичке, попавшей в беду, а не больной женщине?
Монах: Чтобы этим обещать ей иную жизнь, а причиной отсрочки излечения было не бессилие, но предвидение, ибо добродетель совершенствуется в немощи (2 Кор. 12 ,9)…
Книга десятая, глава шестьдесят восьмая
В Бергене, городе Кельнского диоцеза[12] , был некий священник, человек весьма примечательный, но безраздельно преданный своей глотке. Hе хочу его называть, ибо надеюсь, что после всего случившегося он свою жизнь изменит. Он имел привычку летом, подстрекаемый своею глоткой, пить только из фиалов, то есть из стеклянных бокалов. Однажды, наполнив фиал вином, и, не знаю кому его для питья протягивая, он увидел внутри огромного червя. Устрашенные этим видением, он и сотоварищ его недоумевали, как столь огромное тело могло войти в сосуд с узким и длинным горлом. Поскольку священник не мог червя вытащить, а сосуд разбивать не хотел, то оставил сей фиал там, откуда взял, а вернувшись через час, ничего в нем не обнаружил. Несомненно, жидкость была чудесным образом превращена в ужасающего червя, дабы священник отказался от неумеренного пития.
Книга десятая, глава семьдесят первая
Когда некая женщина из Фландрии, как я недавно слышал от Вигерия, монаха в Монтвилье, родила ребенка, вокруг него обвился огромный змей. О том, как безопасно ребенка освободить, долго спорили и вот, по совету одного человека, на змея положили меч, и он, устрашенный холодом стали, поднялся и с ребенка упал. Младенец же после крещения прожил только несколько дней.
Книга десятая, глава сорок первая
В год 1222 в Саксонии дождевая влага, скопившаяся меж двух гор, причинила огромный ущерб, как людям, так и имуществу. Воды было так много, что она достигла монастыря, расположенного в соседней долине, и погубила в нем все живое, от человека до скотины; разрушила хозяйственные постройки и стены, уничтожила все припасы. Только пятнадцати монахам, которые укрылись на вершине башни, удалось спастись. Звался тот монастырь Увиненденбург, и принадлежал он ордену доминиканцев. Потом та же вода неудержимым потоком хлынула в соседний город, который назывался Ислеве[13] , и сходные беды там учинила: ворвалась во все церкви и жилища, затопила поля, и многие утонули. Hо поскольку Господь печется не о скотине, но о людях, великое и достопамятное чудо было явлено о погибших. Те, кто, после того, как вода сошла, были найдены в церкви или у себя дома, снежной белизною сверкали. А те, кто погиб в тавернах или на зрелищах, оказались черными как уголь. Так Господь добрых от злых отделил.
Новиций: Полагаю, что мы подвергаемся таким несчастьям не случайно, но по Божьему приговору.
Монах: Еще лучше ты можешь это понять по наводнению во Фризии, где три года назад погибло около сорока тысяч человек. Время и причину этого бедствия я объяснил в части седьмой, в главе третьей.
Новиций: Мне кажется, эти наводнения предвещают скорый суд.
Монах: Действительно, времена почти исполнились, что сам Господь так предсказал: И будет на земле уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится. И как мне рассказал аббат из монастыря святого Бернарда, такой страх царил во Фризии, что единицы могли время своей смерти предугадать и ожиданием томились. Из-за всего этого было такое уныние народов, что многие уходили в соседние земли.
Новиций: О тех временах я себе уяснил.
Монах: Тем, что говорил о водах, я хотел тебе показать, сколько Бог в них совершает чудес, даже в наши дни.
Книга пятая, глава сорок третья
В прошлом году, в пору сбора винограда, келарь из Озёрного аббатства отправил двух слуг сторожить монастырский виноградник. Ночью один из них, желая как-нибудь время бодрствования сократить, в шутку позвал дьявола, говоря: «Приди, черт, посторожи этот виноградник, а я тебя награжу». Едва произнес он эти слова, как появился дьявол и сказал: «Вот я тут; так что ты дашь мне, если я посторожу?» А тот: «Полную корзину винограда, но с таким условием: если кто-нибудь войдет от того часа, который день и ночь разделяет, и до рассвета (неважно, свой ли, чужой ли, без исключения) - сломай ему шею». Черт это пообещал, и слуга вечером, не заботясь более о винограднике, вошел в дом, и келарь ему сказал: Почему ты не в винограднике? А он ответил: я там оставил моего товарища (намекая на дьявола). А келарь, решив, что это было сказано о его конверсе[14] , гневно сказал: «Иди туда быстро, чтобы он не был там один». Слуга пошел с товарищем и поднялся в грот, который был за пределами виноградника. Около полуночи они заметили движение кого-то, похожего на человека, среди виноградных лоз; и тот, кто о договоре не знал, сказал: «Кто-то есть в винограднике!» А первый ему ответил: «Сиди тут, а я спущусь и посмотрю». Спустился и поскольку, обойдя виноградник снаружи, никаких человеческих следов внутри не заметил, понял, что страж его на месте. Утром он открыл все своему товарищу и, желая полную корзину винограда дать черту в награду, около виноградного куста одну высыпал и, вернувшись через некоторое время, ни единой виноградинки там не нашел.
Книга пятая, глава пятьдесят третья
В Боннской церкви, как я слышал от тамошних каноников, был некий муж, добродетельный и очень благочестивый, которому черт был столь враждебен, что часто по ночам, во время чтений к заутрене, путал страницы, не вовремя переворачивал лист или задувал свечу. Дьявол все это делал, чтобы его смутить в присутствии братии, и этим замешательством лишить его терпения. А подлость дьявольская такова, что, будучи не в силах благочестивого мужа озлобить или серьезно ему навредить, только пакостил ему и всячески над ним издевался.
Книга пятая, глава тридцать девятая
Двум жителям Кельна, мужам достойным, честным и очень меж собою дружным, одного из которых звали Годфридом, а другого Систаппием, покровительствовал святой апостол Иаков. Однажды, они ехали верхом позади остальных братьев и попали в некую рощу, и там дьявол, завидующий их дружбе и согласию, сломал на две части посох, висящий за спиной у Годфрида. Тот никого кроме них вокруг не увидел и, весьма смущенный, обратился к своему спутнику: «Эй, брат, зачем ты сломал мой посох?» И поскольку Систаппий клятвенно все отрицал, Годфрид, как он сам мне поведал, так вспылил, что едва от рукоприкладства удержался. Наконец, благодаря Господу Богу и святому Иакову, он пришел в себя и перед товарищем совершенно покаялся, так что дьявол, причина сей распри, посрамленный, убежал.
Книга четвертая, глава тридцать восьмая
Повергает в изумление ужасная вещь, которую аббат Кампенский рассказал нам о монахе, имевшем обыкновение спать в хоре. Однажды ночью, когда остальные пели псалмы, а монах, как обычно, спал, Распятый сошел с алтаря, спящего разбудил и с такой силой ударил его в челюсть, что тот умер через три дня.
Новиций: Удивительно то, о чем ты говоришь.
Монах: Монах нерадивый вызывает отвращение у Господа и ангелов его. Так всем, кто нерадив, через Иоанна сказано Христом: «О, если бы ты был холоден или горяч! Hо как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3,15).
Новиций: Помню, что выше ты говорил, что уныние и нерадивость - один порок.
Монах: Так и есть, поскольку нерадивость есть уныние, порожденное смущением ума, а из нее рождается лукавство и отчаяние…
Книга восьмая, глава двадцать пятая
В Кельне, в церкви святого мученика Георгия[15] , был железный крест с изображением Спасителя, который творил многочисленные чудеса и исцеления; и жительницы этого города имели обыкновение зажигать перед ним множество лампад. В его чудодейственность так верили, поскольку в нем хранилась часть древа Господня, которая ныне извлечена и оправлена в золото и драгоценные камни. А звонарь этой церкви, не выказывавшей святыне никакой почтительности, часто лампаду с нее снимал и для собственных нужд использовал. Однажды ночью, когда он лег на свою постель, но еще не заснул, крест к нему подошел и с бранью так его побил, что звонарь заболел и много дней харкал кровью. Это чудо я хорошо помню: оно получило известность во всем городе, и поэтому сей крест до сих пор пребывает в большом почете.
Книга пятая, глава тридцать шестая
Один демон, приняв образ прекрасного отрока, пришел к некоему рыцарю и попросился к нему в услужение; и рыцарь, которому он очень понравился, как внешностью, так и речами, с удовольствием принял его на службу. Вскоре черт начал служить рыцарю так усердно, так послушно, так верно и так обходительно, что тот не мог надивиться. Всякий раз когда он садился на лошадь или спускался, слуга был готов подержать стремя, и всегда вел себя предусмотрительно, расторопно, и отлично от других. Однажды, когда они вдвоем ехали верхом и достигли большой реки, рыцарь оглянулся и, заметив, что за ними едут его заклятые враги, сказал своему слуге: «Мы погибли: враги мои гонятся за мной, а впереди река и нет никакого укрытия. Или они убьют меня или возьмут в плен». А тот: «Не бойтесь, господин, я знаю, что здесь есть брод; следуйте за мной и мы спасемся». Отвечает рыцарь: «Никогда люди не переправлялись в этом месте!» Но все-таки, надеясь на спасение, последовал за слугой и невредимый перешел на тот берег. И когда они переправились, враги, стоявшие на противоположном берегу, удивленные, сказали: «Разве есть тут брод? Не иначе как дьявол им помог!» И, устрашенные, уехали. Спустя некоторое время, тяжело заболела супруга рыцаря и лежала при смерти, ибо все врачебные искусства были бессильны. Сказал тогда черт своему господину: «Если госпожу мою омыть львиным молоком, она поправится». Говорит рыцарь: «Где же взять это молоко?» А тот отвечает: «Я принесу». Ушел и, через час вернувшись, полный сосуд с собой принес. Когда женщину омыли молоком, она стала как прежде здорова. Сказал тогда рыцарь слуге: «Где ты так быстро достал это молоко?» Отвечает: «В Аравийских горах я нашел львиное логово, детеныша то сосца отнял, молока надоил и к Вам вернулся». От этих слов рыцарь пришел в изумление и сказал: «Кто же ты?» А тот отвечает: «Не спрашивайте меня об этом, я Ваш слуга и только». Но рыцарь настаивал, и тогда слуга во всем признался и сказал: «Я демон, один из тех, что пали вместе с Люцифером». Тут рыцарь еще больше удивился и сказал: « Если ты дьявол, то отчего так верно служил человеку?» Ответил черт: «Для меня большое утешение быть с сыновьями человеческими». Говорит рыцарь: «Тогда не желаю, чтобы ты мне служил». А опять ему говорит: «Знай, если ты меня на службе оставишь, никогда ни мной, ни из-за меня, никого зла тебе не причинится». «Нет, отвечает, не хочу, но что бы ты в награду не попросил, хоть половину всего моего состояния, охотно тебе дам. Никогда человек не служил человеку так верно и с такой пользой: благодаря твоему предвидению около реки я избегнул смерти, благодаря тебе жена моя вновь здорова». А демон: «Если я не могу быть с тобой, то ничего за мою службу не возьму, ни одного солида». И отдал все деньги рыцарю, говоря: «Я не хочу никому показываться, поэтому, прошу, пожертвуй их тайно в храм или же бедным, чтобы тем в царствие Господне в тот день быть призванным». Сказал, и с глаз его исчез.
Новиций: Ничего подобного о черте я не ожидал услышать.

Перевод с латыни выполнен В. Смирновой по изданию: Caesarii Heisterbacensis monachi ordinis Cisterensis Dialogus miraculorum. Textum … J. Strange. Vols. 1-2. Coloniae; Bonnae; Bruxellis, 1951.
[1] Имеется в виду эпизод из Евангелия от Иоанна: Иисус, накормил пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек. «И когда насытились, то сказал ученикам своим: соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало. И собрали, и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных хлебов, оставшиеся у тех, которые ели». Сам Цезарий так объясняет эту цитату: «Куски (фрагменты) есть достопамятные примеры благочестия, о которых с большим тщанием должно поведать, дабы подвигнуть ученых братьев их собрать и записать, и тем от забвения уберечь».
[2] Новиций - послушник.
[3] Генрих, настоятель Гейстербахского монастыря.
[4] Это аббатство в Мариенштадте.
[5] Имеются в виду необразованные (скудные ученостью) прихожане, которые, тем не менее, не лишены Господней благодати. Ср. Евангелие от Матфея: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
[6] Первые буквы разделов составляют: CESARII MUNUS, что значит «произведение (детище, дар) Цезария».
[7] Сам Цезарий так объясняет это толкование: «Философы называют пятерку числом отступничества, ибо оно, соединяясь с некоторыми нечетными числами, и на само себя умножаясь, всегда или в конце (числа) или в начале появится. Так и дьявол, который всегда бежит от постоянной четверки, объединяется с людьми дурными, как с непостоянными числами, и всегда или в конце, или в начале, их порочность в словах или в делах обнаруживается».
[8] Двенадцать хлебов, предназначенные в жертву Богу. «И возьми пшеничной муки и испеки из ней двенадцать хлебов <…> И положи их в два ряда, по шести в ряд, на чистом столе перед Господом».
[9] В издании «Диалога о чудесах» 1599 года монах и новиций носят имена Цезария и Аполлония.
[10] Учение о «причинах» средневековая философия заимствует у Аристотеля, который выделял четыре «причины»: конечную (цель), действующую, материальную и формальную. Согласно же средневековой схоластике, первопричиной бытия является Бог.
[11] Фома Бекет - противник политики Генриха II, направленной на подчинение церкви светской власти. Убит по приказу короля. В 1173 году канонизирован.
[12] Церковная административная единица, от лат. dioecesis - городской округ или часть провинции.
[13] Это город, называемый Эйслебен (Eisleben).
[14] Конверс - монах, уже принявший обеты, но еще живущий отдельно от остальной братии.
[15] Георгий Победоносец. Принял мученическую смерть в 303 году во время гонений на христиан при римском императоре Диоклетиане.

Источник http://natapa.msk.ru/biblio/sborniki/newtranslates/heisterbacensis.htm