Гимны к ночи. Глава третья

Глава  третья

Однажды,  когда я горькие слезы лил, когда, истощенная болью, иссякла моя надежда и на  сухом холме, скрывавшем в тесной своей темнице образ моей жизни, я стоял -  одинокий, как никто еще не был одинок, неизъяснимой боязнью гонимый,  измученный, весь в своем скорбном помысле, - когда искал я подмоги, осматриваясь  понапрасну, не в силах шагнуть ни вперед, ни назад, когда в беспредельном  отчаянье тщетно держался за жизнь, ускользавшую, гаснущую: тогда ниспослала мне  даль голубая с высот моего былого блаженства пролившийся сумрак - и сразу  расторглись узы рожденья, оковы света. Сгинуло земное великолепье вместе с моею  печалью, слилось мое горе с непостижимою новой вселенной - ты, вдохновенье  ночное, небесною дремой меня осенило; тихо земля возносилась, над нею парил мой  новорожденный, не связанный более дух. Облаком праха клубился холм - сквозь  облако виделся мне просветленный лик любимой. В очах у нее опочила вечность, -  руки мои дотянулись до рук ее, с нею меня сочетали, сияя, нерасторжимые узы  слез. Тысячелетия канули вдаль, миновав, словно грозы. У ней в объятьях упился  я новою жизнью в слезах. Это пригрезилось мне однажды и навеки, и с тех пор я  храню неизменную вечную веру в небо Ночи, где светит возлюбленная.