Грааль, Грааль, страна моя, ты вся...
"Грааль до того тяжеловесен, что никому из грешных человек не поднять его вовек".
Вольфрам фон Эшенбах, Парцифаль.
Чаша? Блюдо? Камень? Кровь?
Среди святынь христианства таинственная чаша Тайной Вечери - Священный Грааль занимает особенное место, не дается в руки, не встает в музеи, не умещается в голове. Грааль венчает величественный ряд обретенных или вызывающих диспуты реликвий, к которым относятся мощи святых, Гроб Господень, Кровь Христова, фрагменты креста, на котором претерпел последнюю муку Спаситель, терновый венец, копье римского сотника Лонгина и Туринская плащаница. Чаша, постижение ее смысла, ее поиск и обретение, - таинственный образ, преследующий европейского человека, выходящий за границы реальности, и в течение, как минимум, восьми веков служащий универсальным идеалом западной культуры. И, тем не менее, в Библии о Чаше почти ничего не сказано. Этот прекрасный и таинственный символ вечного духовного поиска, романтизированный Западом, произрастает из боковых, апокрифических сказаний, а не из Нового Завета, хотя легенда о Граале рассказывает о Христе, вернее, Его крови, об одном из приближенных к Нему людей (Иосифе из Ариматеи), о Тайной Вечере и об апофеозе короткой жизни и служения Спасителя - о Распятии и Воскресении.
Споры по поводу того, был Грааль чашей или блюдом, не утихают, но чаще всего он изображается как кубок значительных размеров и несказанной красоты. По легенде, Иосиф Аримафейский принес Чашу на место распятия и собрал в нее кровь из ран умирающего Назареянина, а потом, став стражем обоих артефактов - Священного Грааля и Копья Лонгина, унес их в некую отдаленную страну. Согласно одной версии, его потомки поместили реликвии в аббатство Гластонбери в Англии, согласно другой, местом хранения святынь стал волшебный замок на горе Монсальват в Пиренеях, между Францией и Испанией, построенный ангелами за одну ночь. Уже оттуда полет фантазии рассказчиков уносит Священную Чашу в Индию руками последнего из королей Грааля - Парсифаля, скрывшегося за вымышленным именем, и она навсегда исчезает из западного мира. Поиски Грааля стали мотивом бесконечных рыцарских приключений в Артуровских легендах и церемониях Круглого Стола.
Мистическая традиция
А вот сокровенное знание говорит о происхождении Грааля совсем другие вещи. Когда Камень Безупречный с короны Архангела Люцифера упал с неба, Михаил, архангел солнца, во главе ангельского войска напал на отступника и сопровождавшие его легионы восставших духов. В битве архангел выбил огненным мечом сверкающий зеленый камень из короны своего врага, и смарагд упал через все небесные кольца в мрак неизмеримой бездны. Вот из этого лучистого камня Люцифера и была сделана чаша, из которой, по поверью, пил Христос на Тайной Вечере.
Святая Чаша символизирует иррациональный мир и телесную природу человека, потому что они являются вместилищем сущности высших миров. Такова мистерия искупительной крови, которая, нисходя в условия смерти, одолевает последнего врага, одушевляя все сущности своим собственным бессмертием, - считают эзотерики. Для христиан, чья вера делает особый упор на элемент любви, Грааль олицетворяет сердце, в котором постоянно происходит водоворот вечной жизни. Поиск символической Чаши есть также и поиск собственного «Я», обретение которого знаменует завершение Великой Работы алхимиков, сопровождающееся созданием философского камня.
Грааль может быть открыт только теми, кто поднял себя над чувственным существованием. Некоторые писатели усматривали сходство между легендой о Граале и историями о мученичестве Солнечных Богов, чья кровь, стекая с неба на землю, была собрана в чашу материи и освобождалась оттуда ритуалами посвящения.
Квест
И тут мы вплотную сталкиваемся с таким чисто европейским понятием, как «квест» (quest). По-русски квест - это поиск. Но не просто поиск как разыскание, а поиск возвышенный, поиск, которому посвящается вся жизнь, поиск-предназначение. Артуровские рыцари, из мира которых к нам пришли сказания о Граале, жили ради этого поиска, хотя справедливости ради надо заметить, что целью квеста могло быть что угодно - от служения даме сердца и борьбы с врагом или соперником до погони за «зверем квеста» - полукрокодилом-полудраконом. Освобождение заколдованного города от чар, извлечение меча из камня и наковальни, победа над злобным великаном, - все это достойные рыцарские квесты, отражения которых мы так хорошо знаем по приключениям Дон-Кихота, Рыцаря Печального образа, кидавшегося, за неимением реальных драконов и соперников, на мельницы и мирные стада. Но это все так - разминка. Все колодцы сластолюбия, все турниры, злобные чары феи Морганы, даже войны, - детские игрушки перед лицом квеста за Священным Граалем. И все же, если это была простая вещественная реликвия, чего было бы париться? Все-таки, Чаша - это не Гроб Господень, во имя освобождения которого затевались крестовые походы. Тогда что же? В чем твой квест, рыцарь?
Слово
Даже происхождение слова «грааль» смутно. По одной из версий оно идет от латинского gradale, зафиксированного в IX в., когда некий Бернгард фон Верден (Bernhard von Werden) писал германскому императору Лотару II (Lothar) о «великолепном gradale из Александрии» как о блюде или чаше. Латинское слово могло происходить от греческого krater, обозначавшего плоскую чашу с двумя ручками, хотя, существовал и другой похожий предмет сервировки, уже у римлян, называвшийся garalis - сосуд для хранения garum, рыбного соуса, изготавливавшегося из анчоусов, одного из основных ингредиентов, необходимых в кухне римлян. Гарум был дорог, а гаралисы делали из стекла, у этих сосудов были ножки и ручки. Другая традиция выводит слово grail из слова cratis, обозначавшего плетеную корзину, которая с течением времени стала обозначать блюдо. В любом случае, слово вошло в европейские языки из Каталонии, язык которой близок к наречию юга Франции, к району Труа, из которого происходил автор первого романа о Чаше, Кретьен де Труа (Chrétien de Troyes; 1180-1230 гг.). Именно в каталонских завещаниях и счетах фигурировали gradals - блюда или чаши. Есть еще французское слово gradale - сборник церковных гимнов и псалмов, то есть, словом graal могли называть книгу, использующуюся в церковной службе, и вот в одном наборе звуков мы получаем схождение пищи телесной и духовной. Рыбные коннотации в связи с этим предметом сервировки тоже кажутся неслучайными - рыба была символом Христа и христианства, ибо апостолы были рыбаками как фактически, так и иносказательно - улавливали души, как рыбаки рыбу.
Дэн Браун, автор нашумевшего бестселлера «Код Да Винчи» распропагандировал прочтение слова Грааль как "Sang real", почерпнув это толкование у троицы авторов книги «Святой крови, Священного Грааля». По их версии Грааль означает «королевскую кровь», со всеми вытекающими из этой лингвистической причуды фантазиями о линии наследования от Христа по крови, якобы, воплотившейся в европейской королевской династии Меровингов, но это не более чем безграмотное допущение очередных энтузиастов как от истории, так и от литературоведения; оно не имеет ничего общего ни с существующими чашами, сколь бы поздними они ни были, ни с грамотной артурианской мифологией.
Легенды
"..чтобы рыцарям Грааля вопросов не задавали"
Вольфрам фон Эшенбах, "Парцифаль".
Тамплиеры, рыцари Храма, попали в историю Грааля с легкой руки французского автора Рене Генона (René Guénon), в 1925 г. написавшего книгу с нескромным названием «Царь мира» (Le Roi du Monde). Генон определил тамплиеров в хранителей Чаши, что с исторической точки зрения выглядит слегка притянутым за уши. Храмовники были практичным милитаристским орденом, спиритуальность их упиралась в кодекс, который более пристал рыцарской организации, а не мистической секте, да и не интересовались они высоколобыми теологическими вопросами. Средневековые источники не подтверждают их связей с Граалем, зато в этот квест их успешно тащат шотландские масоны. В речи к братьям-масонам, произнесенной в Париже в 1737 г., Эндрю Майкл Рэмсей (Andrew Michael Ramsay) впервые, но раз и навсегда, поставил знак равенства между рыцарскими орденами, связанные с крестовыми походами, и масонами. Он объяснил, почему тамплиерам была необходима навороченная символика, составленная из элементов античной эмблематики: по особым знакам члены ордена должны были отличать друг друга в среде еретиков, язычников и сарацин. Рэмсей же привязал масонство к наследию Рыцарей Св. Иоанна (госпитальеров). Где госпитальеры, там и храмовники, и вот уже немецкий критик Готфрид Лессинг (Gottfried Ephraim Lessing, 1729-1781) приписывает тамплиерам обладание секретным знанием, его идеи подхватывает стоявший у истоков европейского романтизма немецкий писатель Фридрих Шлегель (1772-1829), тамплиеров плотно опутывают подозрениями в заговорах, пышным цветом расцветает конспирология.
Получается, что тамплиеров разогнали в 1307 г. за дело, и гроссмейстер ордена Жак де Молэ взошел на костер, успев проклясть французских королей до четырнадцатого колена, не потому, что светским правителям были интересны денежки богатых рыцарей, а потому что тамплиеры, в частности, поклонялись Бафомету - темному божеству, изображавшемуся в форме козла. И вот, эта самая козлиная голова с рогами обнаруживается в сокровищницах тамплиеров в форме... плоской вазы на ножке, с двумя круглыми рогообразными ручками. В форме кратера. В форме Грааля. А тамплиеры молчат, или смеются над нами со страниц книги «Маятник Фуко», написанной Умберто Эко.
Катары, или альбигойцы, адепты гностического учения, широко распространенного в Западной Европе с середины Х в., домом своим считали Лангедок на юге Франции. Имя их происходит от греческого catharos - чистые, или от Альби (Albi) - древнего города Альбига (Albiga), там же, на юге Франции. Вообще, ассоциировать катаров с Граалем так же странно, как и тамплиеров, ибо Чаша символизирует именно те аспекты христианства, которые катары отвергали - а именно, христоцентрические ритуалы церкви. Для катаров Христос не был центральной фигурой культа, он был всего лишь посланником, передаточным звеном, они не верили ни в распятие, ни в воскресение. Но ведь священная сущность Грааля без распятия и воскресения - ничто! И все же, если учесть, что артуровский цикл возник на юге Франции, что замок, в котором содержался Грааль Кретьена де Труа, Мунсальвеш (Монсальват [Munsalvaesch, Monsalvat]) находился в Пиренеях, как и основная твердыня альбигойцев - Монсегюр (Montségur), мыслей о катарах не избежать. Якобы, альбигойцы-то и придумали рыцарскую литературу как жанр, чтобы под маской рассказов о подвигах во имя куртуазной любви спокойно распространять свои доктрины. Ведь куртуазная любовь была формой любви платонической, то есть отражала убеждение катаров в первичности чистой любви как таковой, в отличие от обременяющих ее религиозных формальностей. И тут мы неожиданно находим много совпадений: Круглый стол состоял из идеальных, перфектных рыцарей, что отлично соотносится с perfecti - авторитетами альбигойцев. Рыцарь допускался к служению королю только после серии испытаний, которые наводят на мысль о поступательных масонских ритуалах, но и они, в свою очередь, являются продолжением практик таинственного общества, связанного с идеологией катаров, носящего название «La Massenie du Saint-Graal». Это общество задалось целью обрести сосуд истины, которых вобрал в себя драгоценную кровь Спасителя, другими словами - вернуть христианскую церковь обратно к временам апостолов, к тщательному соблюдению предписаний Евангелий. Вот и получается, что для катаров объектом преклонения является прекрасная дама - церковь, а ревнивый муж, частая тема в поэзии трубадуров, - это церковнослужители, авторитету которых альбигойцы как раз и противились. Так что, по этой теории все рыцарство с его куртуазией выдумали альбигойцы - с чистыми символическими целями.
Катарам с их представлениями о христианстве долго было не продержаться, и в 1244 г. Монсегюр пал под напором специального альбигойского крестового похода, организованного после убийства в 1208 г. папского легата Пьера де Кастельно, известного гонителя прокатарски настроенных аристократов, в том числе графа Раймонда VI Тулузского (Raymond VI de Toulouse). И вот, во время истребления жителей Безье(ра) (Béziers), настоятель монастыря в Сито (Citeaux) аббат Арнольд, якобы, произносит историческую фразу: «Убивайте всех; Бог отличит своих от чужих». Как любым инакомыслящим, хранящим особую устную и письменную эзотерическую традицию, катарам было что прятать. Сдавая одну твердыню за другой, поднимаясь все выше в горы Лангедока, редея рядами и спасая то женщин и детей, то старцев, они что-то унесли с собой. Что же это было? Знание? Тексты? Грааль? Если поставить знак равенства между любым тайным знанием и Граалем, если соотнести некоторые топонимы юга Франции и названия замков из классического Персеваля Кретьена де Труа, если поверить авторам «Святой крови...», вскормившим лихой и завиральный, как диснеевский мультфильм, "Код Да Винчи", если поверить немецким мистикам... Стоп.
В 1933 г. мы встречаемся с книгой немецкого ученого Отто Рана (Otto Rahn; 1904-1939), который путешествует в Пиренеи, посещает Монсегюр, убеждает себя в том, что катары - наследники индуистских традиций, "буддисты Запада" и, таким образом, истинные арии (арийцы), а настоящим сокровищем их и был Священный Грааль. Ран пишет книгу «Крестовый поход против Грааля» ("Kreuzzug gegen den Gral - Die Geschichte der Albigenser"), а затем "Придворных Люцифера";, где убеждает читателя в том, что альбигойцы поклонялись Утренней звезде, Сатане, из упавшего камня с короны которого, как мы помним, Грааль и был изготовлен. Ран был упертым нацистом, поэтому и версия его стала популярна в нацистской Германии: утверждалось, что свои разыскания он переслал Генриху Гиммлеру... в дело вступает Альфред Розенберг, пишет книгу «Миф двадцатого века» - один из ключевых трудов по нацистским доктринам, для него даже изготавливают золотую чашу с толстым намеком на Грааль... Розенберг создает что-то типа языческого ордена, в который входит Гиммлер... Гиммлер читает «Парцифаля» Эшенбаха на ночь, как любимую сказку... И апофеоз: когда в 1944 г. местное население собирается возле Монсегюра, чтобы отметить семисотлетие падения твердыни альбигойцев, в небе над старинным замком появляется немецкий самолет, рисующий в воздухе кельтский крест. Так измышленный катарский Грааль привел к вымышленному нацистскому квесту за ним, еще раньше подпитанному героическими Вагнеровскими операми - "Лоэнгрином" и "Парцифалем". Даже Гитлеру приписывают размышления о «братстве тамплиеров, организованном вокруг Грааля с чистой кровью». Чистая кровь Спасителя убийственно смешивается в этой истории с идеей о чистокровных арийцах, чистая любовь оборачивается уничтожением во имя чистоты расы.
А может, Грааль находится и вовсе на Британских островах. По крайней мере, сэр Томас Мэлори (ок. 1405-1471 гг.), солдат времен войны Алой и Белой Розы, рыцарь и узник, написал самый известный роман-компиляцию о Круглом Столе - «Le Morte d’Arthur» - «Смерть Артура». И хотя из всех приключений, которые встречаются на пути героев Артурова двора в Камелоте, Грааль интересует полнокровного вояку-Мэлори чуть ли не меньше всего, читая книгу, мы узнаем, что Чаша была принесена на Остров самим Св. Иосифом Аримафейским, собравшим в нее кровь Христа во время распятия. Последним представителем рода Иосифа был непорочный Галахад (незаконный сын Ланселота), которому одному только и суждено обрести Чашу, хранящуюся в замке-твердыне Грааля - Корбенике (или Карбонеке; Corbenic, Carbonek). Грааль у Мэлори способен одновременно исцелить больного или раненого, он не дается в руки и не показывается грешному и недостойному. Истоки британского Грааля лежат в кельтских мифах, которые рассматривали идею Чаши и образ Короля-Рыбака даже раньше европейских рыцарских романов. Слух человека, тонко настроенного на то, чтобы услышать звон рыцарских мечей даже сквозь бормотание телевизора, услаждается такими словами, как Гластонбери, Камелот и Авалон.
Сохранившиеся до нашего времени руины аббатства в Гластонбери (Glastonbury) - предположительное место успокоения короля Артура и его возлюбленной королевы Гвиневеры, столь куртуазно изменившей ему с величайшим рыцарем артуровских легенд - Ланселотом, - еще одно возможное по легенде место, где находится Грааль. К XII в. монахи в Гластонбери решили, что тело Иосифа тоже похоронено в монастыре, а английские короли неоднократно призывали искать святые мощи именно там. Как бы то ни было, имя Артура значится на одном из надгробных крестов в аббатстве, а сами монахи обозначили свою обитель как "остров Авалон" (insula Avallonia), выбив эти слова на кресте, предположительно венчающем останки короля Артура, обнаруженные в 1191 г. Легенды Круглого стола спутаны, как стебли травы над британскими озерами, полными дев, вручающим правителям мечи, и островов, дарующих рыцарям посмертное успокоение. Так, мудрый волшебник Мерлин, который покинул своего воспитанника-Артура задолго до гибели последнего, по одной из версий, отправил его, мертвого, в последний путь к острову яблок Авалон на лодке, в сопровождении двух фей - Морганы и Нимюэ. И видится мне, что рядом с королем лежал его священный меч Экскалибур, а в руках его была Чаша.
"Братина - это такая деревянная плошка. Нищая, простая, как Господь.
Она, может, на виду у всех, а ее не видят, потому что всю жизнь ищут что-то там с позументом".
Умберто Эко, "Баудолино";
Говорят, что в 1204 г., во времена четвертого Крестового похода, при разграблении Константинополя, блюдо с Тайной Вечери было похищено из храма при императорском дворце Буколеон (Bucoleon) и прислано из Византии в Труа тогдашним его епископом Гарнье де Тренелем (Garnier de Trainel). В 1610 г. оно еще было там, но после Французской революции, называемой Великой и Буржуазной, исчезло. Однако два сосуда, украшавшие, по поверью, Вечерю, считаются дожившими до наших дней. Один находится в церкви Св. Лоренцо в Генуе, а второй - в храме в Валенсии. Генуэзская чаша известна под именем Il sacro catino - это емкость, традиционно высеченная из «изумруда», которая, на самом деле, являет собой шестиугольное египетское блюдо изумрудного стекла, около сорока сантиметров в длину. Этот Грааль прислали в Париж, после того как Наполеон завоевал Италию; когда же после поражения императора сосуд вернули на место, он сломался, что и подтвердило, что был он из стекла, а не из изумруда. Происхождение вещи точно не документировано, Вильям Тирский (William of Tyre) писал ок. 1170 г., что он был трофеем Первого крестового похода, и изъяли его из мечети в Кейсарии (Цезарее, Caesarea) в Палестине. По версии испанской хроники, сосуд обнаружили в Альмерии (Almería) в Андалусии, когда король Альфонсо VII с помощью генуэзцев отбил город у мавров в 1147 г., и среди трофеев находилась «ваза, высеченная из изумруда, формой напоминавшая большую чашу» (un uaso de piedra esmeralda que era tamanno como una escudiella). В конце XIII в. Жакопо да Ворагине (Jacopo da Voragine), автор «Золотой легенды», составляет хронику Генуи и упоминает в ней описываемый сосуд, ссылаясь на то, что Христос и его ученики ели во время Тайной Вечери из золотого или изумрудного блюда. В соответствии же с некоторыми английскими преданиями, во время погребения Христа, Никодим (Nicodemus) собрал кровь Спасителя в некий изумрудный сосуд, и этот сосуд называется в этой английской книге Sangraal. Культовая ценность, приписываемая Sacro Catino, скорее всего, идет от его материальной ценности, которую приписывали изумруду.
Гораздо больше известна широкой публике священая чаша в Валенсийском кафедральном соборе - El Santo Caliz. Эта чаша вполне может быть настоящим ближневосточным артефактом греко-римского периода, хотя точно датировать простую агатовую чашу, какой является santo caliz, весьма трудно. Оклад ее был выполнен в Средние века, в стиле испанского ювелирного искусства XIV в., а ножкой служит перевернутая чаша из халцедона. На чаше есть арабская гравировка, об истинном значении которой ведутся споры. Проследить историю этой чаши тоже довольно сложно. До Валенсии она хранилась в монастыре Сан Жуан де ла Пенья (San Juan de la Peňa) в Каталонии, когда ее подарили королю Мартину I (Martín I) Арагонскому в ответ на подаренный им золотой сосуд. К концу столетия чаше уже придумали легенду, в соответствии с которой Св. Петр привез ее в Рим, а около 256 г. Папа Сикст II, предположительно, подарил ее Св. Лаврентию, который отвез ее в свой родной городок Хуэска (Huesca). В этой истории нет ни слова об Иосифе Аримафейском, ни ассоциаций со Святой кровью, - это совершенно иная традиция. Несмотря на то, что в испано- и каталоноговорящих областях существует слово grail, именно эту чашу называют caliz.
С чем мы остаемся
"Если только можно, Aвва Oтче, Чашу эту мимо пронеси".
Борис Пастернак
ХХ век окончательно машет рукой на поиск Грааля-вещи и вносит в этот квест свою, слегка упрощенную, умрачненную и безысходную философичность. Клод Дебюсси выносит страшный приговор искателям Чаши: "На пути к Граалю рыцари мертвы";. Поиск перестает быть возвышенным, он становится отражением темных сторон человеческой натуры. Даже Жан Кокто, довольно оптимистично переделывавший античную мифологию в своих кинотрактовках, сникает, когда берется за тему Грааля в пьесе "Рыцари Круглого Стола", (1937 г.), погружая рыцарей (и самого короля Артура) в нездоровый морок, в результате которого они не живы и не мертвы, а всего лишь снятся спящему замку.
Галахад: Артур, видишь ли ты его?
Король (в экстазе): Я вижу его.
Галахад: Какую он имеет форму?
Король: У него нет формы... я не могу описать ее.
Бландин (в экстазе): Я вижу его.
Галахад: Какого он цвета?
Бландин: Всех цветов... Его невозможно нарисовать!.. О!
Галахад: Сеграмор, Гавейн, вы видите его?
Гавейн и Сеграмор (вместе): Я вижу его.
Галахад: Чем он пахнет? Где он?
Гавейн: Он пахнет елеем.
Сеграмор: Он сияет... он нигде... он везде... он движется, как пожелает...
Кокто очень четко передал в этой сцене непередаваемость и необретаемость Грааля. Даже когда, казалось бы, его можно увидеть и обонять, его нельзя вместить и осознать.
***
Самый первый автор, который упоминает Чашу в рыцарском романе, Кретьен да Труа, поселивший идею квеста в воображении европейцев, вешает весь свой сюжет на один-единственный вопрос: "Для чего существует Грааль?" И не дает ответа.
Да полноте, так ли важно, что такое Грааль в материальном выражении? Так ли важно, где он? Важно ли то, что многие нехудшие из рыцарей и мыслителей погибли в попытках понять его, достичь его, очиститься по пути к нему, сохранить разум, находясь в его присутствии, вместить его? Нет. Если бы Грааля не было, его стоило бы выдумать. И бесконечно - искать.
Дина Дубровская