Происхождение рыцарства - Романо-германский синтез

Г. Федотов (1991) выделял в качестве явлений, гомологичных рыцарству, следующие: самураи Японии времен сёгуната, рыцарство феодальных королевств Европы, рыцарство арабских халифатов. Он объяснял рыцарство, указывая, что оно появляется в не-имперских государствах: рыцарства не было, по Федотову, в Китае и Египте, Византии и позднем Риме. Тем самым он связывает рыцарство с периодами феодальной раздробленности, при возникновении унифицированного централизованного государства (автократии) рыцарство исчезает.
Чтобы разобраться в происхождении рыцарства, рассмотрим его классические проявления и сравним их с другими образцами. Классическое европейское рыцарство в своем происхождении связано с пересечением двух культурных явлений: феодализма и германства. Там, где феодализм был развит слабее, рыцарство не обладало четко выделенным характером. Если мы будем подробно сравнивать проявления рыцарства в Германии и во Франции, в Испании и Италии, на севере и на востоке Европы, мы увидим, что наиболее отчетливо рыцарство проявляется именно на пересечении ареалов феодализма и германства. Там, где не было германского элемента, было слабо развито рыцарство (Византия, Восточная Европа, населенная славянами). Польская шляхта - явление Нового времени, это не столько само рыцарство, сколько его отголосок; с тем же успехом рыцарями можно называть казаков, противостоящих шляхте, а вслед за ними записать в рыцари разбойников Робин Гуда и сподвижников Спартака. Княжеская дружина на Руси не была проявлением рыцарства; такая дружина существовала во всех феодальных обществах, но далеко не все вооруженные люди являются рыцарями.
С другой стороны, страны со слабым развитием феодализма также не породили рыцарства. Хороший пример - Северная Европа: населенная германскими племенами, она тем не менее не производит рыцарства, поскольку феодальные отношения там развились достаточно поздно и не приобрели особой силы. Чем далее от романского ареала, тем позднее оформляется государственность у германских племен. С другой стороны, характерный для средневековой Европы тип государственности (феодальный) получает свое наибольшее выражение именно в той германской государственности, которая построена на романском субстрате. Тем самым для создания феодального государства нужен германо-романский синтез, а не одно из этих начал в изолированном виде. Чисто-романское начало дает только империю ("раннюю империю"), а чисто-германское - племенное вождество, как этот строй называется по классификации этнографов. К объединениям последнего типа были близки так называемые королевства Британии до норманнского завоевания и первые протогосударственные образования в Скандинавии.
Представление о романо-германском синтезе используется и для объяснения некоторых других явлений Средневековья. Так, немецкий искусствовед В. Воррингер объясняет при помощи этой идеи происхождение готики в архитектуре. Сама идея о взаимодействии романских и германских элементов в культуре Средневековья очень стара, очень распространена и слабо проговорена. Воррингер писал: "Романский энтузиазм, способный достигать высшего напряжения, не теряя своей ясности, находит ясную формулировку для неясной нордической воли, иными словами, создает готическую систему" (Worringer, 1927: 96). Такая идея о романских и германских элементах требует обращения к представлению о специфических свойствах народных душ, народных характеров и в таком качестве должна быть ясно высказана. Однако сейчас надо прежде всего убедиться, что представление о соотношении романских и германских элементов в том или ином явлении помогает нам понять явления Средневековья, в том числе рыцарство.
Британия была относительно слабо романизована (романизация продолжалась только с первых веков нашей эры до V в.). В результате в Британии был слабый романо-германский синтез и не наблюдалось развития феодализма. Мы находим в Британии I тысячелетия н.э. типичное для германства общество: поначалу там существовали семейные общины, подобные тем, что мы встречаем в исключительно-гер манской Исландии. Деревни, выстроенные уже не по чисто семейному принципу, соседские общины, там возникли в VIII в. Жили в них не феодально-зависимые крестьяне, а свободные общинники. Государство было слабым, это было не королевство, а вождество, в котором власть верховного правителя относительно слаба (что также напоминает Исландию и страны Скандинавии). Феодализация Британии началась примерно с VII в., до XI в. она развивалась медленно. В IX, X вв. Британия испытала сильное датское влияние. Силы англосаксов представляли собой типичное для германцев пешее крестьянское ополчение (фирд). Датские набеги еще замедлили феодализацию, так что только в Х в. появились маноры, крупные вотчины, подобные французским сеньориям.
Начавшийся процесс феодализации был прерван норманнским завоеванием, которое принесло с собой сравнительно сильное (для этого региона, но слабое по сравнению со странами востока Европы) государство и классическое рыцарство. Над местными "королями" (= племенными вождями) Вильгельм поставил "норманнских" рыцарей (точнее, наемников и лихих людей со всей Европы, из которых состояла "армия вторжения"). Он составил крупный королевский домен, который очень медленно расходился на феодальные вотчины. Вильгельм Завоеватель установил обычай, что все феодалы держали лены от него, а не друг от друга. Поэтому рыцарство в Англии не имело развитого правового иммунитета, вассальные отношения были малоступенчатыми, лестница вассалитета была очень короткой. В результате феодальные отношения не получили столь четкого выражения, как во Франции. Следствием завоевания стала сильная централизация власти, пришлые феодалы медленно сливались с местными жителями. Центральную власть поддерживали почти все слои населения, в том числе крестьянство: центральная власть охраняла их от закабаления феодалами. Недостаток романства в Англии сказался в незначительной силе государства. Этот тезис почти не нуждается в подтверждении, когда речь идет о до-норманнской Англии, однако эта ситуация сохранилась и позже. Это можно видеть в судьбе английских вольностей, во взаимоотношении потомков Завоевателя с дворянством.
Феодализм в Англии был в значительной степени импортирован с материка; собственная феодализация была прервана норманнским нашествием, которое принесло вполне развитые феодальные порядки, но без собственных корней феодального строя. И в этом смысле рыцарство Англии было не выращенным, а импортированным, из-за чего его ожидала совсем особая судьба. Английское рыцарство классического образца сохранялось сравнительно недолго, и вскоре стало сменяться совсем другими по характеру явлениями (возникновение джентри и проч.), которые мы рассмотрим позже. Сейчас важно отметить, что на севере Европы, где романо-германского синтеза почти не было и имел место почти беспримесный германский элемент, рыцарства не было вовсе, а на западе Европы, где романо-германский синтез происходил с сильным преобладанием германского элемента, классическое рыцарство было развито относительно слабо и было недолговечным.
На востоке Европы мы также наблюдаем недостаточный романо-германский синтез и не находим развитого рыцарства. В центре Европы романо-германский синтез проходит достаточно сильно и гармонично; несколько слабее он в Германии, там лишь постепенно усиливается романский элемент. Соответственно, классической страной феодализма является Франция, в Германии также развивается классическое рыцарство, но несколько позже, но при этом оно и существует там несколько дольше, чем во Франции. Что же происходит на юге Европы?
Если на севере, в Исландии, Скандинавии и Англии, романо-гер манский синтез прошел с сильным уклоном в сторону германства, во Франции было достигнуто гармоничное соотношение и развился классический феодализм, то на юге синтез был слабее из-за превалирова ния романского элемента. Давно романизованная территория Испании быстро была захвачена мусульманами (VIII в.) и не показывает нам примера общества с германским (вестготским) государственным стилем и сильной романской культурной основой. Германство в Средние века почти не проникало далеко на юг Европы, там мы почти не наблюдаем романо-германского синтеза. Тем важнее немногие примеры такого рода. О возможностях взаимодействия романского и германского начал на юге и влияния их на тип рыцарства дает возможность судить пример Сицилийского королевства (королевства обеих Сицилий), одного из самых южных форпостов германизма.
Сицилийское королевство возникло в 1130 г. в результате захвата норманнами (Рожер II) у мусульман древней романизованной территории (Сицилии и Южной Италии). Рассмотреть этот пример интересно, так как здесь мы встречаемся с самой южной точкой синтеза германства и романства. В Сицилии и южной Италии романо-германский синтез шел с преобладанием романского элемента (что, конечно, не противоречит тому, что норманны заняли все руководящие посты в завоеванном ими государстве). Изучая Сицилийское королевство, мы обнаруживаем, что норманны воспроизвели в нем многие византийские и арабские порядки. Ничего похожего на традиционные германские государства, на германскую общину мы здесь не находим: возникло сильное, очень централизованное государство. Долгое время Сицилийское королевство было наиболее сильным и боеспособным государственным объединением в Италии. Германцы, в остальной Европе являющиеся носителями элемента феодальной раздробленности и рыцарства, не смогли здесь превозмочь восточного влияния. "Второй Франции" не получилось. Романо-германский синтез прошел с сильным романским уклоном, и возникло очень четко иерархизованное общество, с одноступенчатой системой вассалитета. Как и в Англии, феодалы получали владения только в пожизненное пользование и только из рук короля, подвассалы не допускались. Возникла объемистая система чиновников, которые осуществляли суд, надзор за порядком, управление финансами. Чиновники эти назначались сроком всего на 1 год, причем прямым распоряжением короля, так что и чиновный элемент был всецело под контролем центральной власти. Закрепощение крестьян усилилось. Армию сицилийские владыки сделали наемной и постоянной, так что рыцарство тоже было слабо выражено. Особенно ярко эти тенденции проявились при Фридрихе II. В этом случае можно видеть, что примат государственности, свойственный "восточной модели", задавил тенденцию к раздробленности, присущую германству.
Южноевропейский, романский элемент всюду вносил с собой тенденцию к абстрактно-иерархическому строению общества, к формализации правовых отношений. Именно на основе влияния романства в конце концов появляется в Европе монархия. Германский элемент несет с собой племенную организацию, которая легко перерастает в систему независимых княжеств. Взаимодействие этих начал приводит к становлению феодализма, который южнее не может возникнуть, задавленный централизацией, а севернее вырождается в во вполне неиерархическое строение, в совокупность равномощных владетелей.
Итак, мы видели изменения характера рыцарства в Европе при движении с северо-запада на юго-восток. Теперь можно обратиться к более далеким явлениям, сходным с рыцарством. Говорят о "гомеровском рыцарстве", об описании рыцарской культуры у Гомера. В "Илиаде" описаны турниры, т.е. формальные, более менее фиктивные поединки, такие, как поединок Аякса и Диомеда на погребальных играх в честь Патрокла. Воинственная греческая аристократия (койрои) образует особое сословие, то собирающееся вокруг сильного властителя (басилевса = вана, сегуна, императора), то расходящееся по пожалованным наделам.
Расширяя понятие "рыцарства" на любую воинственную аристократию, говорят о рыцарстве в Китае за тысячу лет до новой эры. Китайские "рыцари" знали рыцарскую честь и "куртуазность": в бою колесничный воин, повстречавшись с врагом своего ранга, приветство вал его; взятый в плен знатный человек мог рассчитывать на достойное обхождение. Можно вспомнить о рыцарстве в Индии, где кшатрии на боевых колесницах обменивались в бою стихами и соблюдали правила ведения боя. Иногда это сопровождалось выстраиванием классической лестницы вассалитета, как в конце периода Хэйан в Японии, иногда аристократия была менее организованной, более гомогенной, без выраженной иерархии сеньоров и вассалов. В иньском Китае, в Японии эпохи сёгуната, в микенской Греции - везде мы встречаем сходные черты: придворное вежество, весьма манерное обхождение со знатным противником на поле боя, культ героизма, состязания в красноречии, официальные поединки наподобие рыцарских турниров...
К таким аналогиям можно добавить "рыцарство" индейцев Северной Америки. Известно, что они объединялись в ордена независимо от племенной принадлежности, имели развитый кодекс чести, обряды посвящения в орден. Отсутствие связи между строением ордена и устройством племени указывает именно на "рыцароподобное" явление, а не вариант племенного посвятительного мужского культа. Члены одного ордена, имевшего сложную иерархию, не сражались друг с другом, даже встретившись во время боевых действий между разными племенами. С религией эти "индейские ордена" связаны не были - во всяком случае не более тесно, чем рыцарство с христианством. Однако все это лишь аналогии: во всех подобных случаях (японском, арабском, индейском, некоторых африканских вариациях (зулусы), аналогиях у ранних (доимперских) монголов) имеет место прежде всего групповая этика, "рыцарство" здесь является прежде всего сословием. Только в Западной Европе рыцарство связано с личным кодексом чести прежде всего.
Феодализмы в разных регионах очень сходны по своим политическим и хозяйственным особенностям и чрезвычайно чужеродны по культуре. Точно так же и рыцарство: военные и некоторые поверхностные черты сходства между рыцароподобными явлениями разных культурных регионов заставляют объединять все эти явления в общую группу, однако судьба этих образований и их влияние на другие феномены общественной жизни очень различны. При сравнении этих различных "рыцарств", военных аристократий, можно заметить, что все они объединяются некоторой формой групповой этики. Что же касается европейского рыцарства, то кроме групповой этики к "рыцарскому кодексу" примешивается еще и личный элемент в гораздо большей пропорции, чем мы встречаем это в других "рыцарствах".
Попробуем прояснить, что здесь имеется в виду. Можно провести подробное сравнение проявлений бусидо в Японии и представлений о должном поведении рыцаря в Западной Европе. Я укажу здесь только на один пример, достаточно типичный; многочисленные другие примеры похожи на него. Сравним поведение рыцаря Эрека из средневекового романа "Эрек и Энида" (Кретьен де Труа, XII в.) с поведением японского самурая. Напомню, Эрек решил доказать, что он настоящий рыцарь, после чего отправился на поиск приключений из своего замка, где он жил в почете и безопасности, выполняя все свои вассальные обязательства. Описываются многочисленные подвиги Эрека, равно героические и ненужные, вызванные тем, что он один, без охраны, проезжает по разбойничьим дорогам, вызывая на битву каждого встречного. Этим Эрек доказывает, что он способен вести себя, как рыцарь истинный, безупречный, идеальный...
Дайдодзи Юдзан из семьи Тайра (1639-1730) оставил своим потомкам "Будосёсинсю" ("Наставление вступающему на путь воина"). В этом произведении он описывает правила поведения идеального самурая. В частности, о самурае он пишет: "Ему следует помнить, что довольно трудно судить, в какой момент он более всего потребуется господину. Вот почему самурай должен беречь свою жизнь и не тратить ее на еду, вино и женщин. Настоящий самурай будет жаждать продлить ее хотя бы на день, если он знает, что может сделать что-то еще для своего господина... Тем более он будет помнить, что вступать в бессмысленные споры и поединки, убивать своих друзей и знакомых, рискуя собственной жизнью - это верх несправедливости и предательства". Поведение идеального рыцаря Эрека с точки зрения самурая - не просто глупость, а "верх несправедливости и предательства" по отношению к господину, который, по японским понятиям, лишился службы Эрека во время выполнения им своих подвигов. Дайдодзи Юдзан продолжает: "Ныне каждый воин обязан... знать, что предназначение самурая... только в том, чтобы сделать все возможное и невозможное для своего господина и отдавать этому все свои силы". А идеальный европейский рыцарь на протяжении всех своих странствий не вспоминает о службе господину; европейский господин должен за особое счастье почитать, что у него есть такие героические вассалы, составляющие честь рыцарского сословия. От самурая требуется конкретная служба, он живет ради нее; идеальный рыцарь прекрасен тем, что он существует, никаких обязанностей, кроме следования своим глубинным импульсам, на него не накладывается.
Примеров подобного рода, повторю, множество. Можно взять историю Парсифаля или жесты о Гильоме Оранжском и сравнить их с гораздо более древними, нежели процитированный, японскими текстами ("мемуарами" самураев XII-XIII, XIV вв., например Ходзё Сигэтоки или Сиба Ёсимаса). Идеал рыцарства - безудержность и беспредельность, идеал самурая - расчетливая бережливость, удержание равновесия: "Самурай... не имеет права навсегда опозорить свое имя, слишком бережно относясь к своей драгоценной жизни. Но с другой стороны, считать свою жизнь лишь пылью и прахом и бездарно растрачивать ее не менее постыдно" (Ёсимаса).
Всюду мы находим в идеале рыцарства служение не лицу, а идее (анахронично назовем это так), некоторую "неразумную", чрезмерную, не оправданную обстоятельствами храбрость - а в идеале самурая встретимся с идеей преданности господину, службой ему даже в мелочах, подчиняющей все устремления идеального самурая, ограничивающей даже его героизм и презрение к смерти: служба и верность господину выше подвига. Западноевропейский рыцарь обладает личной этикой; служба королю не может остановить героя на его пути к подвигу, он может показаться со стороны безумным, глупым, неуместным (Парсифаль) - это неважно, лишь бы он сам был уверен в чистоте помыслов и необходимости своего пути. Напротив, упомянутый Юдзан пишет: "Приходит воин или уходит, сидит он или стоит, он должен держать себя так, чтобы его поступки и манеры соответствовали тому, что ожидают от самурая". Тому, что ожидают - личные особенности тут неуместны, это просто невоспитанность.
Итак, для западноевропейского рыцарства в первую очередь характерно понятие личной чести. Для японского самурая определяющим являлось чувство сословной чести (гири). Надо подчеркнуть, что японские авторы, когда они анализируют путь воина (бусидо), выделяют именно сословную честь как определяющее этическое начало. Например, работавший в XVII в. Ямага Соко, разработавший целую доктрину, определяющую цели и задачи самураев в жизни современной ему Японии, полагал традиционным для самурая (и нуждающимся в очищении и обновлении) именно гири, сословную честь.
Г. Федотов верно подметил ограничивающее рыцарство временное условие: если в пространственном аспекте рыцарство ограничено пересечением феодализма и германства, то во временном - стадией истинного феодализма, феодальной раздробленности. Любая государствен ная централизация, тем более доведенная до стадии абсолютистской империи, препятствует функционированию рыцарства. Государствен ный контроль не может смириться с личными установками, существенными для рыцарства. Поэтому верно и другое указание Федотова, поддержанное многими авторами: в феодальной Европе существовало специфическое двоевластие церкви и государства. Это разделение властей, придававшее феодальному периоду в Западной Европе особое разнообразие (в отличие от Восточной Европы и мусульманского мира) способствовало развитию рыцарской культуры.
Помимо очень важной черты, отделяющей классическое европейское рыцарство от подобных явлений - основополагающее значение личного кодекса чести - существуют другие сравнительно мелкие стилистические черты, хорошо различающие внешне сходные явления. Например, устойчивой чертой западноевропейского рыцарства является неприязнь к торговле, к ведению собственного дела; качества, требуемые при занятии торговлей, недостойны рыцаря. Известно, что это чрезвычайно устойчивое убеждение сохранялось и в далеких производных истинного рыцарства, например, в мировоззрении российского, да и западноевропейского, дворянства. Контрастной чертой является мировоззрение "арабского рыцарства": праведность доходов от торговли никогда не ставилась под сомнение в исламе (сам Мухаммед и многие его сподвижники были торговцами). Естественно, складывающаяся культура профессиональных мусульманских воинов в очень существенных чертах отличалась от рыцарской культуры.
Выше были указаны явления, лишь внешне сходные с рыцарством, и дано объяснение рыцарства как взаимодействи я феодальной культуры и германской народной души, германского характера. Феодальная культура - это следствие из свободного договора о службе в обмен на землю, который заключал вассал с сюзереном. Поскольку это был именно договор, и с обеих сторон присутствовали свободные люди, возник целый пласт особых феноменов культуры - рыцарская честь, рыцарское слово, нормы поведения рыцаря, место данного лица в иерархии вассалитета (местничество), особые знаки, аллегории и символы, указывающие на это место (гербы, родословные и т.п.). Показателем того, что рыцарство - в первую очередь культурное, а не политическое, не военное явление, было то, что рыцарь должен был получить посвящение, одного рождения в знатной семье было мало. Рыцарство создало ритуал средневеково го европейского посвящения, аналогичного посвящению, известному в мистериях древности (ступени: паж (далее - иногда конюший), оруженосец, рыцарь), выработало культурный идеал (рыцарь - защитник слабых, держит слово, верен сеньору, бесстрашен, служит церкви и т.д.).
Влияние европейского Посвящения на культуру и историю Европы никак не меньше, чем влияние иных мистерий на судьбы соответствующих стран (элевсинских на Грецию, мистерий друидов на кельтическую Европу, египетских мистерий на Древний Египет и т.д.). Поэтому рыцарские "романы" Кретьена де Труа могут быть прочитаны как описание пути посвящения. Посвятительная традиция в Европе того времени передавалась трубадурами и менестрелями, творцами народных песен и легенд. Эта традиция посвящения была еще жива в XVIII веке, к ней обращался Гете. Во многом из глубинных источников посвящения истекали те импульсы, которые сделали европейское рыцарство столь непохожим на другие воинственные аристократии мира.