Тридцать один параграф средневекового кодекса любви по-французски
Общество взрослело не в одночасье - в корзину истории угодило немало искалеченных жизней и прерванных судеб. Невозможно сосчитать всех тех, кого не пощадила молва и ханжеское порицание общественного мнения. О, вожделенное право на неприкосновенность частной жизни; право на личную и семейную тайну; право на защиту своей чести и доброго имени; право на свободу совести и свободу вероисповедания; право на судебную защиту и правосудие! Какую цену надо заплатить, чтобы обрести маленький островок мира в беспокойном море житейских волн? Ответ на этот вопрос, увы, пока еще не найден…
В наши дни понятие о правах человека кажется чем-то само собой разумеющимся, а ведь так было не всегда. Эпоха буржуазных революций XIX века заронила зерно сомнения в правильности мироустройства общества. Именно Франция первой проснулась от многовекового сна, именно там впервые попытались сформулировать правовой статус человека по отношению к государству и заговорили о праве личности на равные права и возможности, законодательно закрепив на практике принцип равноправия женщин и мужчин. Именно на славных французских берегах бесправная прекрасная половина человечества получила равные с мужчинами права во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни; в том числе равные права на труд, получение образования и социального обеспечения.
Однако и у французского законотворчества есть своя родословная. Ещё в эпоху мрачного Средневековья всё та же Франция на рубеже 1150-1200 годов пыталась, и даже успешно решала вопросы актуальные для человека живущего и в XXI веке. Тогда, в период правления Капетингов - третьей великой династии Франции, появились и достаточно долго действовали «Суды Любви».
Основным источником, благодаря которому мы можем составить свое представление об этом уникальном явлении, стали рукописи трактира «О любви», составленные Андреем - капелланом французского короля. Увы, доподлинно неизвестно, кто из королей был его непосредственным патроном. Им мог быть как старый король Людовик VII, так и молодой Филипп II Август. Хотя содержание книги подтверждает, что сочинитель был ближе все-таки не к столичному кругу.
Андрею Капеллану покровительствовала Алиенора Аквитанская, состоявшая в первом браке с Людовиком VII Французским, а во втором - с Генрихом II Английским. Дворы ее дочери графини Марии Шампанской и племянницы графини Изабеллы Фландрской в Пуатье, Труа и Аррасе, являлись самыми блестящими центрами куртуазной культуры последней трети XII века. В этот период при Шампанском дворе творили такие поэты, как Гас Брюле, Канон Бетюнский и сам Кретьен де Труа.
За все время недолгого существования «Судов Любви» во главе них стояли дамы благородного происхождения; они же и выносили приговоры по вопросам права. Вопреки общепринятым средневековым стандартам этики главную роль здесь играла женщина. Когда иные схоласты всерьез обсуждали нелепый вопрос, обладает ли женщина душой, - тут дамы сполна взяли реванш за свою многовековую приниженность. На светских львицах, принимавших участие в этих судах, лежало бремя организации и руководства столь непростой системой судопроизводства. Согласно принятому и утвержденному «Кодексу» дамы произносили свои приговоры по целому ряду вопросов права в области куртуазной эротики, входивших в их компетенцию, или же относительно некоторых особых случаев, которые любовники подвергали их рассмотрению. Куртуазия не вступала конфликт с церковью, поскольку представляла комплекс моральных и эстетических норм и носила подчеркнуто светский, внецерковный характер. Вот почему на нее иногда смотрели неоднозначно, преследовали ее пропагандистов, а впоследствии запретили и саму книгу Андрея Капеллана.
В этот период времени куртуазия заняла исключительное положение, став новой светской религией средневековой Европы. Здесь были свои ритуалы, своя система ценностей и, конечно же, свое божество - Прекрасная Дама. В куртуазном микрокосме она стала не только предметом восторженного и смиреннейшего поклонения, но и обожествления. Куртуазная культура Западной Европы и Франции в том числе была основана на идеалах рыцарской любви и верности долгу. Согласно куртуазному «табелю о рангах» любовь одинаково доступна всем - и знатным сеньорам, и скромным рыцарям, и простым горожанам. Любовь уравнивает всех.
В любви в куртуазной этике различались четыре ступени: «первая состоит в даровании надежды; вторая - в предложении поцелуя; третья - в наслаждении объятием; четвертая - во всецелом предоставлении себя». Естественно, подобные «шалости» бросали достаточно серьезный вызов сословно-религиозной морали, на которой основывалось средневековое общество.
Некоторые историки склонны относить появление «Судов Любви» к эпохе гораздо более отдаленной, однако факт их существования документально доказан и источники не вызывают сомнений. Хотя, с точки зрения моралистов, правовая и этическая сторона прецедента подобного явления в истории юриспруденции весьма специфична. Впрочем, даже тогда, на рубеже XII-XIII веков, общественное мнение поддержало это учреждение, поскольку для разбора приватных «дел чести» оно работало весьма эффективно. Для принятия решений и вынесения приговора в столь деликатной области человеческих отношений был принят соответствующий «Кодекс Любви» - удивительный документ эпохи Средневековья, весьма впечатляющий и вполне соответствующий правилам о том, как должен выглядеть систематизированный законодательный акт, где содержатся нормы определенной отрасли права.
Достаточно прочитать тридцать один параграф Кодекса Любви XII века, чтобы заметить четкость расположения правовых норм, отражающих систему данной отрасли права. По определению, основы этих правил были привезены во Францию неким британцем, современником короля Артура, от имени царя Любви.
Итак, огласим же эти правила:
КОДЕКС ЛЮБВИ XII ВЕКА
Ссылка на брак не может служить поводом для уклонения от любви.
Кто не умеет хранить тайну, тот не умеет любить.
Никто не может быть влюбленным одновременно в двоих.
Любовь всегда должна либо возрастать, либо уменьшаться.
Никакой нет услады в том, что один из любящих берет у другого насильно.
Мужчина обычно любит лишь после наступления полной половой зрелости.
После смерти одного из любящих другому приписывается вдовство в течение двух лет.
Никто без наличия оснований более чем достаточных, не может быть лишен своих законных прав в любви.
Никто не может любить, если он не поощряется к любви (надеждою на то, что его полюбят).
Обычно любовь изгоняют из дома скупостью.
Не подобает любить ту, которую стыдно было бы взять себе в жены.
Истинный влюбленный желает ласк лишь той женщины, которую любит.
Любовь, ставшая общеизвестной, редко может длиться долгое время.
Слишком легкий успех быстро отнимает всякую привлекательность у любви: препятствия сообщают ей высокую цену.
Каждый любящий бледнеет при виде предмета своей любви.
При неожиданной встрече с любимым трепещут.
Новая любовь изгоняет старую.
Только заслуги делают человека достойным любви.
Угасающая любовь исчезает быстро и редко оживает вновь.
Любовь всегда боязлива.
Благодаря истинной ревности чувство любви непрерывно возрастает.
Подозрения и ревность, из них вытекающая, увеличивают чувство любви.
Меньше спит и меньше ест тот, кого осаждают любовные мысли.
Каждое действие любящего заканчивается мыслью о любимом существе.
Истинная любовь ничего не признает хорошим, кроме того, что по нраву любимому существу.
Любовь ни в чем не может отказать любви.
Любящий не может насытиться обладанием любимой.
Простого предположения достаточно, чтобы любящий начал питать самые мрачные подозрения насчет любимой.
Чрезмерная привычка к наслаждениям мешает зарождению любви.
Истинно любящий постоянно и беспрерывно занят мысленным созерцанием любимого существа.
Ничто не препятствует одной женщине быть любимой двумя мужчинами и одному мужчине - двумя женщинами.
На «Судах Любви» велись своеобразные диспуты о любви - тенцоны. Рассмотрению подлежали различные вопросы куртуазии, как, например: «Возможна ли любовь между людьми, состоящими в браке?» Ответ на этот вопрос сохранился у капеллана Андрея; он содержит одно прошение, поданное графине Шампанской. Как ни странно, но графиня разрешила этот вопрос в отрицательном смысле…
Диспуты, как правило, происходили между рыцарями-поэтами и дамами-поэтессами; если они не могли прийти к соглашению, их спор рассматривали знаменитые дамы-председательницы, руководившие публично разбором дел в судах любви в Сине, Пьерфе, Романене, или в других местах, и выносили приговоры.
Капеллан французского короля Андрей называет следующие любовные суды гасконских дам: Эрменгарды, виконтессы Нарбоннской, королевы Элеоноры, графини Фландрской, графини Шампанской. Вот имена некоторых дам, которые председательствовали в судах любви в Пьерфе и в Сине: Стефанета, владетельница Бо, дочь графа Прованского; Адалария, виконтесса Авиньонская; Алалета, владетельница Онгля; Эрмисенда, владетельница Покьера; Бертрана, владетельница Юргона; Мабиль, владетельница Пьерфе; Бертрана, владетельница Синя; Жосеранда де Клостраль.
Весьма показательно, что в делах куртуазного «судопроизводства» фигурируют имена ставшие легендами эпохи. Как, например, муза Петрарки Лауретта Авиньонская. Лаурета де Сад, прославленная Петраркой, жила в Авиньоне около 1341 года; она обучалась у Фанеты де Гантельм, своей тетки - владетельницы Романена, которая в свое время председательствовала в суде в своем замке Романен. Фанета или Эстефанета, заметно отличавшаяся в поэзии, была одержима исступлением, или божественным вдохновением, каковое почиталось истинным даром Божьим. Обе они - и Лаурета и Фанета - жили в Авиньоне в те времена, когда там пребывал Папский двор. Они предавались литературным трудам, устраивали суды любви и разрешали на них вопросы, которые им задавали и присылали из других мест. Сохранилось свидетельство нескольких весьма прославленных лиц, прибывших в Авиньон с целью посетить папу Иннокентия VI, которые слушали определения и приговоры по делам любви, вынесенные этими дамами, и были удивлены и восхищены их красотой и поражены их любовью.
Форма приговоров на «Судах Любви» в полной мере соответствовала той, которая была принята в судебных учреждениях той эпохи. Гасконский суд объявлял, что его приговоры должны соблюдаться как неизменное установление и что дамы, которые не будут повиноваться им, будут наказаны враждою каждой порядочной дамы. Сейчас трудно судить, в какой мере общественное мнение поддерживало приговоры любовных судов. Бесспорно лишь одно - уклоняться от их исполнения было столь же постыдно, как уклоняться от дела чести.
Виктор Мурзин-Гундоров
Член Всероссийского Геральдического Общества