"Утешение Философией" БОЭЦИЯ, избранные Стихи

Христианский философ и римский государственный деятель. Приближенный Теодориха, обвинен в заговоре против него, в ожидании казни написал главное сочинение "Утешение Философией". Перевел на латинский язык логические сочинения Аристотеля и Порфирия, произведения Евклида, Никомаха. Боэций считается посредником между древним миром и средневековьем, "последним римлянином и первым схоластом".

Аниций Манлий Торкват Северин Боэций родился в Риме, около 480 года. Его предки Аниции, известные в Риме с республиканских времен, после Диоклетиана выдвинулись в число самых знаменитых фамилий: среди них было много консулов, два императора и один папа. Христианство Аниции приняли в IV веке.

Боэций лишился отца еще в детстве и был взят на воспитание Квинтом Аврелием Меммием Симмахом, консулом, затем главой сената и префектом города Рима. В его семье Боэций получил достойное воспитание, а в дальнейшем при его содействии и превосходное образование. Как представитель высшей римской знати Боэций должен был пройти курс обучения в лучших латинских школах. Помимо этого он мог в частном порядке обучаться философии и математическим наукам у греческих учителей.

Боэций очень рано приступил к систематической литературной и научно-философской деятельности и вскоре приобрел признание и славу универсального ученого, проявившего себя во всех "свободных" науках, то есть как в словесных - грамматике, риторике и диалектике, так и в математических - арифметике, геометрии, астрономии и музыке.

В 512 году Боэций впервые углубился в богословскую проблематику, результатом чего были написанные в 519-523 годах теологические трактаты.

В 522 году происходит взлет политической карьеры Боэция. Теодорих назначает его на высший в королевстве административный пост "магистра всех служб", то есть фактически на пост первого министра. В своей государственной деятельности он руководствуется только одним побуждением - помочь благонамеренным гражданам и защитить их, чего бы это ни стоило, от нечестивых и злонамеренных. Однако, Боэций не вписывался в полную интриг и политических хитросплетений обстановку равеннского двора. Его борьба за справедливость должна была непременно обернуться против него самого.

В 523 году, то есть всего через год-полтора после своего назначения на высший пост, Боэций был обвинен в причастности к заговору.

Главный осведомитель двора Киприан доложил Теодориху о якобы имеющей место тайной переписке влиятельного сенатора и экс-консула Альбина с византийским императором Юстином.

За доносом последовал суд "священного консистория", который состоялся в присутствии короля и всего сената в городе Вероне.

Боэций выступил на суде в защиту Альбина и заявил о подложности писем. В ответ Киприан обвинил в заговоре против готов и Боэция.

Суд над философом был инсценирован и происходил в его отсутствии.

Все три свидетеля обвинений были людьми Киприана. Защитников у Боэция на суде не было. Ему был вынесен смертный приговор. Казнь Боэция свершилась в 524-м или в 526 году, как склонны считать некоторые современные исследователи, относящие и дату его ареста на более поздний срок (осень 525 года).

Большую роль в распространении и поддержании славы Боэция как христианского мученика сыграло то, что он был автором теологических трактатов, и то, что, будучи заточен в тюрьму, написал лучшую свою книгу - "Утешение Философией", прославляющую Бога и человеческое достоинство.

Боэций описывает пребывание в тюрьме и состояние отчаяния из-за несправедливости происходящего. В этой ситуации его и посещает некая дама, в которой он узнает Философию. Философия исцеляет Боэция от страданий, приводя аргументы в пользу того, что все происходящее имеет высший смысл. Она доказывает, что миром правит универсальное божественное провидение, в подчинении которому величайшее благо для человека.

Для Боэция прежде всего важна строгость доказательств и их логическая обоснованность. Он сформулировал известный "логический квадрат". Благодаря логической направленности творчества Боэций считается предтечей средневековой схоластики.

Боэций, написавший много теологических трактатов ("Каким образом Троица есть единый Бог, а не три Божества", "Против Евтихия и Нестория" и т.д.), в конце жизни, сидя в тюрьме по обвинению в заговоре, написал "Утешение философией", в котором о Христе нет ни одного слова. Возможно он надеялся выжить и не злить лишний раз врагов (почему и избегал теологии в последнем сочинении), возможно были иные причины. В любом случае - "Утешение философии" - это философский трактат, утверждающий теологическую истину. В Великий пост так кстати помыслить о краткости и обманчивости своих дней. Мы выбрали лишь стихи из "Утешения", поскольку они, не отягчая ум, восходят к сердцу.

В бездну повергнутый ум быстро тупеет,
Свет погасил свой. В мрак его увлекают,
Тянут его в темноту неоднократно
Тьмы предрассудков земных и человечьих
Вредных ненужных забот, рост чей безмерен.
В небе кто лучше умел видеть дороги,
Звездные эти пути, строгий порядок
Розовых солнца планет, лун изменений?!
Звезд он движенья следил, знал их орбиты,
Все их блужданья умел и возвращенья
В числах простых показать прямо на тверди,
Как, изгибаясь, дрожит млечный поток в ней;
Также и ветры зачем всю возмущают
Моря широкого гладь, сила какая

Боэций

Песни, что раньше слагал в пору цветенья и силы 
Вынужден ныне на путь скорбный направить, увы!
Снова, в слезах, мне писать повелевают Камены 
С ликом заплаканным, вновь - на элегический лад.
Страх никакой победить их не сумел ведь ни разу, 
Чтобы заставить свернуть с избранной нами стези.
Славою был я богат в юности ранней когда-то,
Ныне судьбу старика грустного им утешать.
Беды ускорили старость, что наступила нежданно,
И приказала болезнь с нею сдружиться навек.
Снегом моя голова будто покрылась глубоким,
Немощно тело мое, старчески кожа дрожит.
Радостна смерть для людей, если является кстати,
Коль ее ждут, и когда нить она счастья не рвет.
К бедным глуха и строга, к ним обернуться не хочет,
Очи прийти им закрыть, полные слез навсегда.
Баловнем был я пока щедрых подарков Фортуны,
Смертный случайно лишь час жизнь не окончил мою.
Лик ее лживый когда ж тучи совсем затянули,-
Тянется жалкая жизнь,- длится постылый мой век.
Как нас хвалили друзья, превозносили за счастье,
Только нестойким был тот, кто тяжело так упал!

* * *

... (философия), подойдя поближе, присела на край моего ложа, и глядя мне в лицо, исполненное тягостной печали и склоненное скорбью к земле, стала стихами корить меня за то, что душу мою охватило смятение.

В бездну повергнутый ум быстро тупеет, 
Свет погасил свой. В мрак его увлекают, 
Тянут его в темноту неоднократно 
Тьмы предрассудков земных и человечьих 
Вредных ненужных забот, рост чей безмерен. 
В небе кто лучше умел видеть дороги, 
Звездные эти пути, строгий порядок
Розовых солнца планет, лун изменений?!
Звезд он движенья следил, знал их орбиты,
Все их блужданья умел и возвращенья
В числах простых показать прямо на тверди,
Как, изгибаясь, дрожит млечный поток в ней;
Также и ветры зачем всю возмущают
Моря широкого гладь, сила какая
Круг неподвижный земли вечно вращает;
И почему, погрузившись в закат, Геспер холодный
Утром восходит звездой снова блестящей;
Что управляет весны кротким покоем,
Чтобы украсить могла землю цветами;
Кто виноград нам дарит в год урожайный.
Но, кто пытливым умом тайны природы,
Тайны искал естества всюду обычно,-
Ныне лежит словно труп в тяжких оковах,
Шею сдавивших ему грубым железом.
Свет угасает ума, с ликом склоненным
Вынужден видеть, увы, мир безрассудный.

* * *

...(философия) осушила мои глаза, наполненные слезами, краем своей одежды, собранным в комок.

После того, как рассеялась ночь и растаяла в свете, 
Снова вернулась ко мне моя прежняя сила. 
Так же бывает, когда собираются тучи нежданно,
Северо-запад их шлет, гонит ветром их Кавром. 
Ливни хлестать начинают, скрывается солнце со свода, 
Звезд еще нет, хотя тьма уже все затопила. 
Если ж с фракийских просторов Борей принесется холодный,
С туч он завесу сорвет, снова день засияет, 
Выйдет сверкающий светом лучистым из тучи внезапно 
Феб, изумленных людей всех глаза ослепляя.

* * *
... мы сверху со смехом взираем на то, как они (враги мудрости и правды) хватают презреннейшие из вещей; а нас от этого неистового наступления защищает и ограждает такой вал, который атакующие воины глупости не могут даже надеяться преодолеть.

Всякий, кончив свой век, пройдя, как должно, 
Путь весь, топчет ногой бесстрашно жребий 
Счастья гордых людей, следя спокойно 
С ясным твердым лицом судеб различья. 
Ярость бурных морей не тронет этих 
Смелых стойких людей, хотя бы волны 
Встали с глубин, как смерч, в кипеньи диком. 
Пусть хоть дым и огонь Везувий шлет им, 
Жар своих очагов, не раз, а часто. 
Пусть хоть башни крошат зигзаги молний, 
Что вам злоба и гнев тиранов диких?! 
Слабы духом зачем? Они - бессильны! 
Прочь надежду совсем, и страхи тоже - 
Этим выбьешь из рук тиранов оружье! 
Кто же в трепет повергнут, покорен страсти,- 
Стойким в праве не будет своем от страха, 
Щит отбросит он прочь, и с места сбитый, 
Сам ковать присужден себе оковы.

* * *

... представляются мне грязные притоны злодеев, погрязших в увеселениях и наслаждениях, я вижу, что какие-то нечестивцы возводят новые ложные обвинения, а честные люди, оцепенев от ужаса при виде невообразимой несправедливости по отношению ко мне, повержены, бесчестные же поощряются безнаказанностью злодеяния к наглости и наградами - к совершению преступлений; невиновные же не только не находятся в безопасности, но даже лишены защиты. Итак, я хочу воскликнуть:

Звездоносного мира создатель,
Ты на троне предвечном своем
Свод стремительно неба вращаешь!
Терпят звезды Вселенной закон.
Затмеваются меньше звезды
Ярким светом полночной Луны - 
Тем, что братски ей Феб посылает. 
Так теряет при близости Феба 
Серп темнеющий бледный свой свет. 
Пусть холодного Геспера взлет 
Знаменует начало нам ночи, 
Перед Фебом, уже побледнев, 
Вечный путь Люцифер продолжает.
В листопаде ненастной зимы 
Ты сжимаешь дневной промежуток 
И торопишь дневные часы 
С наступленьем горячего лета. 
Мудро смену времен ты назначил, 
Чтоб листву, что уносит Борей, 
Вновь Зефир нам весной возвратил бы. 
Сжег бы Сириус колос высокий,
Чей посев бы увидел Арктур.
Все творенья свободно от века
Сохраняют места в этом мире. 
К цели верной ты все направляешь. 
Не желая дела лишь людей 
Обуздать должной мерой, о царь! 
Почему перемены несет 
Нам судьба, угнетая невинных, 
А преступников кара бежит? 
Злые нравы зачем остаются 
На высоких местах, и зачем 
Выю гнут людям честным злодеи? 
Добродетель таится в тени,- 
Свет во тьме,- кару честный несет 
За злодея вину? Почему?! 
Клятва ложная им не вредит - 
Ложь, прикрытая блеском наряда. 
Рады силою дерзкой своей, 
Пред которой трепещут народы, 
Покорять высочайших царей. 
О, взгляни на несчастную землю, 
Что покорна порядку вещей! 
Не ничтожная мира мы часть, 
Хоть бросают нас волны судьбы, 
Их обвал удержи, повелитель! 
И законом бескрайних небес 
Укрепи неподвижную землю!

* * *

... в твоем сердце укрепилась скорбь, и последовали упреки судьбе и жалобы на то, что награды воздаются не по достоинству и заслугам. ...Поэтому мы сперва употребим легкие средства, чтобы опухоль, затвердевшая от волнений и тревог, размягчилась от [их] воздействия, и ты обрел бы силы для принятия более действенных целебных средств.

Феба лучами пылает
Тяжко Рака созвездье. 
Вверишь ли семя земле ты 
Щедрое мертвой, иссохшей? 
Ждать бесполезно Цереру, 
Грызть тебе желуди дуба. 
Нет и фиалок в тех рощах, 
Свищет когда леденящий 
Ветер, взрывающий поле.
Жадной рукой не пытайся 
С веток срывать, торопяся, 
Плод дивных лоз виноградных, 
Щедро дары нам приносит 
Осенью Вакх своей дланью. 
Мерится каждое время 
Только трудом, ему данным, 
Терпит создатель те смены,- 
Им заведенный порядок. 
Тех же людей, кто собьется
С правой дороги, нарушив 
Мира закон вековечный,
Горький исход постигает.

* * *
... такова природа [человеческой] души, что она отступает от истины, увлекаясь ложными суждениями, а порожденный ими туман страстей препятствует ясному видению вещей, то я попытаюсь немного развеять его легкими целительными и успокоительными средствами, чтобы, когда рассеется мрак переменчивых страстей, ты мог увидеть сияние истинного света.

Черною тучей 
Скрытые звезды
Лить свой не могут
Пламень на землю. 
Если взрывает 
Яростный Австр
Бурное море 
В реве прилива, 
Взору предстанут 
Пенные волны, 
Но не в кристаллах 
Ясных и чистых,- 
В мутном круженье.
С гор высочайших
Вниз повергаясь, 
Мчатся чрез камни 
Воды потока. 
Часто обвал им
Бег преграждает. 
Также, коль хочешь 
В свете полдневном 
Правду увидеть,- 
Правильной следуй 
В жизни дороге. 
Радость и страхи 
Дальше гони ты, 
Прочь и надежду! 
Чтобы печали 
Не было в сердце. 
Сумрачен ум тот, 
Связан уздою, 
Где они правят.


* * *

Ты отдал себя во власть Фортуны, следует, чтобы ты подчинился обычаям повелительницы. Зачем ты пытаешься удержать стремительное движение вращающегося колеса? О глупейший из смертных, если Фортуна обретет постоянство, она утратит свою природу и перестанет быть зависящей от случая.

Десницей гордою толкнула колесо
Стремительней, чем в скалах бег Эврипа. 
Тиран раздавлен им, и вновь капризная 
Чело униженного поднимает. 
Всегда к слезам и горю равнодушная, 
Виновница всего,- смеется стонам, 
Играет так она своим могуществом. 
Привычно ей свершать дела чудесные - 
Паденье и подъем в один и тот же час.

* * *

... изменчивость (Фортуны) дает законные основания надеяться на лучшее. Поэтому не падай духом и, подчиняясь общему для всех закону, не стремись жить по своим собственным установлениям.

Если б судьба столько благ приносила,
Сколько у моря песка,
Сколько звезд на полуночной тверди
Блещет златых, если б рог 
Изобилья и не отводила Фортуна, 
Ей никогда не сдержать
Жалоб людских, сколько б ни нисходило
Небо, расточая дары
Тем, кто к успеху и славе стремится.
Мало, однако, им все,
Ибо не знают люди предела.
Жадность раскроет их пасть.
Алчность жестокая их непомерна.
Кто обуздает ее?
Кто удержит желанья уздою?
Сколько б ни было благ,
Жарче только горит вожделенье
В их ненасытной душе.
Но не быть человеку богатым,
Мнит кто несчастным себя».

* * *

... возможно, ты полагаешь, что постоянство присуще человеческой природе, и забываешь, что самому человеку несет гибель быстротечное мгновение. Но ведь если превратная Фортуна редко сохраняет постоянство, то и последний день [человеческой] жизни тоже знаменует смерть покинутой Фортуны. Что ты можешь возразить на это? Разве не покидаешь ты ее, умирая, так же, как она тебя, уходя?

Когда с розовопламенной квадриги 
Снопами сыпет Феб свой свет, 
Звезда бледнеет пред его лучами 
И исчезает в блеске их. 
Когда при дуновении Зефира 
Лес в розовом цвету стоит, 
Примчится бурный Австр, с цепи сорвавшись, 
Раздев шиповник донага. 
В прозрачной тишине искрится море, 
Спят волны неподвижны,
Но часто Аквилон вздымает бури,
Срывая пену яростно.
Все в мире этом так непостоянно,
Подвержен переменам свет.
Поверь, судьбы мгновенны, преходящи
Дары, как мимолетный сон!
Одно лишь в мире постоянно, вечно -
Непостоянство, бренность всех.

* * *

... так как ты убежден на примере многих доказательств, что души людей никоим образом не являются смертными, тебе будет ясно, что зависящее от случайности счастье прекращается со смертью тела; ведь нельзя усомниться, что смерть может унести счастье, а в таком случае весь человеческий род должен погружаться в несчастье за смертной чертой. Но поскольку мы знаем, что многие вкусили плод блаженства не только в смерти, но и в страданиях и муках, каким же образом такое существование могло сделать [людей] счастливыми...?

Каждый, кто ищет от бед
И несчастий укрытья, 
Обезопасить стремясь 
Себя от Эвра, спасти 
От ветра порывов 
И моря грозного, тот, 
Все предвидя, избегнет
И влажных песков, и гор,
Ему трудно доступных.
Ибо, когда дует Австр,
Путь тяжел чрезвычайно
Чрез пески и ущелья.
Тот, кто ищет спасенья
Для себя, устремляясь
К берегам, должен помнить,-
Дом свой строить обязан
У основанья скалы лишь.
Волны здесь не опасны.
Пусть ревут они в море.
Защищен ты надежно.
Здесь ты счастлив. Не страшен
Гнев небес тебе, смертный!

* * *

Если бы ты, сторонящийся теперь в испуге копья и меча, если бы ты, как нищий путник, вступил на путь этой жизни, то мог бы петь при виде разбойника. О славное блаженство смертных, заключенное в богатстве, которое когда получаешь, перестаешь быть в безопасности!...

Был счастлив первый век, довольный 
Надежной пашнею своею,- 
Не праздной роскошью, что губит. 
Привык он голод утолять свой 
И желудем, когда придется. 
Дар Вакха с медом не мешал он, 
Шерсть не окрашивал тирийской 
Пурпурной краской. Спали крепко 
Все на траве, поил источник 
Холодный их, и отдыхали 
В тени лишь пиний величавых. 
Еще суда не бороздили 
Глубокие моря и воды, 
На них торговцы не спешили 
К брегам неведомым далеким. 
Труба войны еще молчала, 
Молчал всем ненавистный голос. 
И крови братской вид ужасный 
Был смертным не знаком, покамест 
Она полей не орошала 
Сражений яростных и злобных. 
О, если б век вернулся древний, 
И нравы прежние воскресли! 
Горит, как Этна, жажда к злату. 
Кто первый это зло принес нам? 
Кто драгоценные впервые 
Обрел каменья, предпочли что б 
Спать вечно в недрах,- тот, кто это 
Все сделал, лишь беду принес всем.

* * *

И наконец, то же самое следует сказать и о Фортуне, в которой, как явствует, нет ничего такого, чего следовало бы желать, ибо в ней по самой ее природе не содержится никакой благодати, ведь никогда она не благоволит добрым людям и не делает добрыми тех, к кому благосклонна.

Руины зверь оставил за собой, 
Сжег Город, погубил сенат великий, 
Замучил брата и упился кровью 
Он матери своей. Смотря на тело, 
Слезы не уронил и не постиг красы.
Народами повелевал, которых Феб 
Не мог бы охватить единым взором 
От часа, на востоке как вставал, 
До часа, когда в море неоглядном 
На Западе гасил лучи златые. 
Народами, что под семью звездами
В просторах обитали ледяных,
И теми, коих Нот сжигал в пустынях.
Ведь сила никакая не могла
Смирить Нерона - кесаря злодейства!
Сколь тяжек века был удел, связавший
С отравою неправедный сей меч!

* * *

Какой смысл заключен в славе для выдающихся людей..., стремящихся к славе ради добродетели? Что,- я спрашиваю,- им до славы после уничтожения тела смертью? Ведь если предположить то, что наш рассудок отказывается допустить, будто люди умирают полностью, слава вообще ничто, поскольку тот, кому она воздается, вообще больше не существует. Если же душа, осознающая самое себя, освободившись из земной темницы, устремляется в небо, разве она не посмотрит с презрением на все земные деяния, она, которая, вкушая радости неба, ликует, что освободилась от земных пут!

Каждый, кто к славе душою стремится своей 
Высшим благом считая ее,
Взор обратит пусть на неба великий простор, 
С ним нашу землю сравнив. 
Он устыдится тогда даже имя назвать, 
Славой что ложной вознесено. 
Ведь не по силам и малость заполнить ему 
Нашей земли! Так зачем 
Вы стремитесь спасти свою жизнь, гордецы, 
От тяжелого смерти ярма? 
Слава ваша достигнет, возможно, племен 
Дальних. У всех она на устах. 
Дом известен пусть общим признаньем, пусть так!
Дела нет ей до почестей ваших совсем. 
Всё презрит и сравняет всех смерть. 
Где Фабриция прах, или Брута, скажи, 
Иль Катона,- и что он теперь? 
Слава тех, кого нет на земле,- звук пустой, 
Хоть способна их всех пережить. 
Не одно нам припомнится,- много имен, 
Где же люди, носившие их? 
Вы - безвестны, бессмертия слава не даст, 
Не продлит она жизнь никому. 
День придет, и погаснет обманчивый блеск, 
Ждет вторая вас смерть лишь тогда.

* * *

Я полагаю, что неблагосклонная Фортуна выявляет свою сущность лучше, чем дарящая милости. Она приобретает обманчивый облик счастья, когда кажется ласковой, но всегда правдива, когда, отворачиваясь, раскрывает свое непостоянство...

В мире с добром постоянным 
Рядом живут перемены. 
Вечен союз двух враждебных, 
Разных вполне оснований. 
Феб на златой колеснице 
Розовый день нам приносит, 
Геспер восходит ночами. 
Море смиряет волненье. 
И не дозволено суше 
В водный простор разгоняться. 
Связью единой скрепляет 
Все лишь любовь в этом мире,
Правит землею и морем, 
И даже небом высоким. 

Если бразды вдруг отпустит,
Сразу к борьбе устремится
Все, что рождает движенье 
В дружном согласии, мигом 
Гневными станет врагами, 
Мир повергая в руины. 
Только любовь и способна 
Смертных в союзе сплотить всех. 
Таинство брака чистейших 
Свяжет влюбленных навеки, 
Верным диктуя законы. 
Счастливы люди, любовь коль 
Царствует в душах. Любовь та 
Правит одна небесами.

* * *

Хорошо,- промолвила она(Философия),- ради тебя самого я попытаюсь выразить причину блаженства в словах, поскольку она все-таки тебе небезызвестна. Чтобы, рассмотрев ее, ты мог бы, обратив взор в другую сторону, познать облик истинного блаженства. 

Тот, кто целинное поле решает засеять,
От кустарника пашню очистит, 
Срежет терний умело колючий,- 
Урожай принесла бы Церера.
Людям мед мнится слаще пчелиный, 
Если раньше лишь горечь вкушали. 
Звезды блещут отраднее смертным, 
Стихнет дождь коль, что Ночь им приносит. 
Ночи тьму Люцифер прогоняет, 
День коней розокрылых выводит.
Ты, кто к ложному счастью стремился, 
Сбросить гнет его жаждешь скорее. 
Да придет к тебе истины благо!

* * *

Еще раз перечислю то, чем люди хотят обладать,- они жаждут богатства, чинов, верховной власти, славы и наслаждения по той причине, что надеются с их помощью обрести достаток, уважение, влияние, известность, радость. Итак, благо есть то, к чему различными путями стремятся люди: в этом легко угадывается сила природы, вследствие которой, хотя суждения людей и различны, однако их объединяет тяготение к одной цели - благу.

Правит по-разному миром природа,
Крепко бразды она держит в деснице, 
Круг мирозданья связав неразрывно 
С общим порядком единым законом.
Ей передать захотелось на струнах 
Все это, выразить в песне душевной. 
Лев, хоть в тенетах за нрав свой свирепый,
Пищу из рук принимает, страшася Плети; 
но крови случайно отведав,
Вмиг оживет и напомнит беспечным 
Людям об истинной зверя природе. 
Узы ослабит. Сдавившие шею, 
И растерзает кормящего первым 
В бешенстве яростном необъяснимом. 
Птица, что вольно щебечет на ветке 
Петь прекращает в неволе, хотя бы
Щедрые яства пред ней, что ласкали б
Взор ее, если была б на свободе. 
Пусть окружает свобода вниманьем, 
Только обманчиво все, и, приметив 
Вдруг из неволи отрадную чащу, 
Рощи услышав призыв, встрепенется, 
Всю разбросает постылую пищу, 
Не прикоснется к ней больше, и долго
Будет грустить о погибшей свободе 
И о лесах, призывая их тщетно.
Так и лоза пригибает вершину, 
Коль ее силой к земле преклоняют, 
Руку ж если опустят, мгновенно 
К небу воспрянет она горделиво.
Гаснет, хотя погружается в волны, 
Феб, но всегда возвращается снова, 
Бег устремляя извечный к Восходу. 
Все повторяет свой путь во Вселенной, 
Радуя смертных своим возвращеньем.
Не удержался бы вечный порядок,
Если б конец и начало совместно 
Не были связаны вечным единством.

* * *

Если же богатство не может утолить неудовлетворенность, но само ее порождает, неужели ты сочтешь, что оно может принести удовлетворение? 

Сколько б ни пытались золотом заполнить, 
Драгоценным камнем жадную пучину, 
Не наполнить бездны.
Невозможно это. 
Жемчуг хоть - на шее, и отары - тучны, 
Не избыть заботы, смертного грызущей, 
И не взять с собою в мир иной богатства.

* * *

Если же почести не могут сделать [людей] уважаемыми, если их марает то, что они достаются дурным людям, если с течением времени весомость их уменьшается, если их ценность падает в зависимости от мнения народа, то что от желаемой красоты они содержат в себе, не говоря уже о том, что они не могут делать людей лучше.

Сколько бы Нерон себя не украшал
Пурпуром и камнем драгоценным, 
Ненавистным всем он оставался
За безумства и за злую роскошь. 
Он курулам жадным предпочтенье 
Отдавал, а не мужам достойным.
Разве стоят почести чего-то 
Коль бесчестным людям достаются.

* * *

Что же это за могущество, которого страшатся сами обладающие им, под защитой которого невозможно чувствовать себя в безопасности и от которого нельзя избавиться, когда это желательно? ...

Если смертный хочет сделаться могучим, 
Пусть смирит свой дух неукротимый 
И не клонит шеи, покорившись 
Всем желаниям, бразды ослабив.
Но хоть гнева твоего бояться 
Будет Индия, и подчинится 
Фула, дальняя тебе, возможно,
Власть не в силах устранить заботы 
Мрачные, и кто, скажи, поможет 
Избежать тебе несчастий в жизни! 

* * *

Если в знатности и заключено какое-нибудь благо, то, как я полагаю, лишь единственное - необходимость быть благородным, чтобы не запятнать доблесть предков.

Род человеческий весь из единого корня выходят. 
Ведь Вседержитель - один родитель всего в этом мире. 
Он ведь дал Фебу лучи, и рога только он дал Селене.
Он ведь людьми населил нашу землю и звездами небо. 
Он заключил наши души в телах, устремленные к свету. 
В смертных он знанье вложил о высоком их корне не зря ведь! 
Что же кричишь, человек, о знатности рода, о предках?! 
Если ты убежден, что все мы от неба, то значит,
Тот лишь низок у нас, кто тонет в пороках постыдных! 

* * *

Наиболее благородный род приятности доставляют брак и дети, но так установлено природой,- я не помню, кто это сказал,- многие обретают в детях своих мучителей. Нет нужды напоминать тебе, сколь печально положение таких людей, ведь ты сам испытал это состояние, и все еще не свободен от беспокойства...

Гонит человека жало 
Страсти, что острее много 
Жала пчел и клюва птицы. 
Мед едва прольется сладкий 
На тебя и убегает.
Слишком дорожишь им, смертный,-
В сердце страсть удар наносит. 

* * *

Что касается внешней красоты, то она преходяща и более быстротечна, чем весеннее цветение. ... И если бы можно было увидеть, что находится внутри человека, разве не показалось бы безобразным тело Алкивиада, славившегося своей красотой? ... Теперь поймите, сколь тщетно желать блага красоты лица и тела. Ведь то, чему поражается человек, может быть уничтожено жаром горячки за три дня. Из всего этого следует, что и эти блага не могут дать того, что обещают, и не являются собранием всех благ; они не указывают путей к блаженству и сами не делают людей блаженными.

Сколь горько людям знать, что жалким и несчастным 
Незнание закрыло путь.
На дереве цветущем вам искать не стоит, 
Конечно, золота. [Зачем?!] 
Не стоит и скрывать с лозы каменьев редких 
И ставить сети на горах,
Чтоб рыбу изловить. 
Вам коз в тирренских мелях, 
Конечно, не искать. К чему?
В науку, погрузившись, вы познали, люди, 
Отливы моря, глубину 
Морскую тайную, что жемчугом богата 
И словно в пурпуре лежит. 
Узнали вы, брега какие изобильны 
Нежнейшей рыбой, брег какой 
Ежами населен колючими морскими. 
Познал и это человек. 
Но где блаженство то, к которому стремятся Все смертные? 
И знают ли, 
И ведают в начальной слепоте несчастной 
Они, что скрыто в небесах Высоких. 
Полных звезд, и в глубочайших недрах.
Туда проникнуть тщетно им. 
Так что же у небес теперь просить мне должно 
Для этих ослепленных душ? 
Что пожелать мне нужно им?
Быть может,- это: 
Вокруг богатств кружатся пусть 
И почестей.
Пускай несут обмана злого 
Ярмо - прозреют их глаза!

* * *

Теперь нужно, чтобы ты узнал, каким путем можно достичь истинного блаженства.- Я этого давно с нетерпением жду.- Но, как говорил мой Платон в «Тимее», и при совершении самых малых дел следует молить о божественной помощи. Как ты думаешь, что теперь нужно сделать для отыскания обители высшего блага? Должно восстановить,- сказал я,- Отца всего сущего: пренебрегая этим обычаем, невозможно успешно начать дело.- Правильно,- ответила она(Философия) и произнесла: 

О Зодчий мира и движенья побудитель мудрый,
Строитель вдохновенный, что порядком правит вечным, 
Ты пребываешь неподвижным в собственном величье! 
Тебя не внешние толкнули на его созданье 
Причины, но природа блага, в ней зависти нет места. 
Ведешь Ты все по высшему примеру и, прекрасный 
И Сам, несешь в разумности Своей неповторимой 
Прекрасный мир, лепя его, ваятель и художник, 
По образу сознанья Своего. Повелеваешь 
Вести до крайнего предела совершенный мир сей 
С частями безупречными совместно и желаешь
Еще, сплотились бы они в законченности полной, 
Числом Ты связываешь элементы все. Ты хочешь, 
Жестокий холод сочетался бы с огнем палящим,
А сухость бы соединялась с влагой, чтобы пламя 
Чистейшее, стремящееся ввысь, не улетало 
С земли, и чтоб сама не опустилась в недра тяжко. 
Ты тройственную душу разделил природы, движет 
Она в ней все, все члены и суставы в согласье
Всегда. Движение она соединила, на два круга 
Извечно было что разделено, намереваясь 
Вернуться в самое себя, свой разум окружая 
И, сходно с ним, вращая и небес изображенье.
Создатель душ и низших всех существ, возносишь, Зодчий, 
Блаженнейших из всех в зенит и населяешь мудро 
Все небо колесницами легчайшими и землю,
И делаешь, чтоб смертные свободно обращались
К Тебе по благостным законам естества, и снова к свету 
Они могли бы быть возвращены, о Устроитель! 
Взываю я к Тебе, взойти в священную обитель 
Позволь мне разумом, блаженство, Демиург, увидеть! 
Всю тяжесть устрани земной громады! 
Тьму и тучи Гнетущие, Строитель, разгони, явись в блистанье! 
Покой благочестивых! И стезя! Тебя все видят! 
В Тебе начало и конец всего, венец Ты жизни!

* * *

...мы признали, что блаженство есть то, что мы желаем получить во всех наших устремлениях, значит, единственная цель, которой люди добиваются,- блаженство. Из этого с очевидностью следует, что сущность самого блага и блаженства одна и та же.- Не вижу ничего, что могло бы противоречить этому мнению.- Но мы уже показали, что Бог и истинное блаженство - одно и то же ... подлинная сущность Бога состоит в истинном благе, а не в чем-либо ином.

Сюда, все обреченные, придите
В оковах, розоватых, тех, что страсти 
На вас обманчивые наложили. 
Страсть обитает в душах ваших, люди. 
Здесь ждет покой после трудов тяжелых. 
Здесь сохраняет тишину обитель,- 
Убежище для бедных и гонимых.
Да, сколько бы ни нес песка на берег,
Песка, что злата полн, журчащий Тагус 
Иль пурпура не приносил нам Гермус,
Иль жаркий Инд - своих камней редчайших,
Слепые не прозреют заблуждений 
Им никогда не превозмочь несчастных.
Земля все погребет в своих пещерах
Величие, что небесам пристало, 
И душу тот лишь сохранит, кто может 
Узреть тот свет, который ярче Феба,
И может все затмить его сиянье,

* * *

... Какова цель всего сущего? Она заключена в том, что желаемо всеми, и, исходя из наших предшествующих рассуждений, цель всего сущего есть благо.

Всякий, кто правду умом своим постигает 
И не желает стать на путь заблужденья, 
Должен в себя погрузить взор свой пытливый. 
Смертного взор блуждает в мирах отдаленных. 
Путь изменив свой, он постигает, однако, 
Истину ту, что сколько бы они ни пытался 
Клад тот извне обрести. Поймет, что таится 
В сердце лишь он. В глубинах души лишь можно
Это сокровище зреть. Ведь не полностью света 
Ум человека лишен под бременем тяжким 
Смертного тела, чей груз к правды забвенью 
Душу влечет. Ибо семя правды таится 
В самых глубинах души. Оно прорастает 
Лишь под лучом благого ученья, что будит
Смертного душу. Если бы в сердца глубинах 
Жар не таился, то как могли бы вы сами
Верно судить. По слову Платоновой музы: 
Кто познает, забытое лишь вспоминает.

* * *

Ты рассказывала ..., что Бог благостным управлением правит миром, в котором все Ему повинуется по доброй воле, и утверждалf, что зло есть ничто. И все это ты выводила не извне, но одно из другого, так что каждый аргумент как бы подкреплял свою истинность от предшествовавших ему доводов.- На это она мне возразила: Нет в этом моей заслуги, ведь это благодаря Богу, Которого совсем недавно молили о помощи, мы достигли величайшей цели...

Счастлив безмерно, узреть кто 
Блага источник сумеет. 
Счастлив всегда, кто способен
Освободиться от тяжких 
Пут, что земля налагает.
Горько Орфей-песнопевец
С плачем о милой супруге 
Сердце терзал. Дивной песней 
Жалобной мог он заставить 
Двигаться лес и теченье 
Рек прекратить. Не боялся 
Льва примирить с боязливой 
Ланью. К тому же не страшно 
Было ему лицезренье 
Пса, усыпленного песней.
Грудь его полнилась ею, 
Лирные звуки летели, 
Только уже господина не веселили нисколько. 
С жалобой он на Всевышних
В царство Аида спустился.
Здесь, умеряя звучанье
Струн своих сладостным пеньем,
Что почерпнул из ключей он 
Матери нашей богини, 
Он зарыдал, и всю тяжесть
Скорби безмерной любовью 
Соединил, их удвоив. 
Он в возбужденьеТенару 
Смог привести и мольбою 
Милость богов всех подземных
Выпросил. Пес же трехглавый 
Оцепенел, новой песней
Завороженный Орфея. 
Мести богини, карают 
Что за злодейства, ланиты 
Все оросили слезами 
Горькой печали и грусти. 
И колесо, что пытало
Мукою злой Иксиона, 
Даже оно перестало,
Грозное, быстро вращаться.
Долгой измученный пыткой,
Средь водопадов бродящий 
Вновь обретает надежду 
Бедный Тантал. Даже коршун 
Музыкой той упоенный, 
Больше терзать не желает 
Тиция печень. И мощный 
Мрачного царства владыка, 
Сжалившись, милость дарует 
Всю песнопевцу Орфею,- 
Песнею куплена милость. 
Вновь обретет он супругу,
Да соблюдает условье 
Только и не обернется, 
Не поглядит на жену он 
До возвращенья на землю! 
Но ведь любви не прикажешь,
Только она и решает. 
Видит свою Эвридику, 
Вдруг обернувшись на грани 
Света и мрака, и губит
Этим себя и супругу. 
Страстно хотите, чтоб разум 
К свету вас вывел, но будет 
Мраком погублен, кто взглянет
В бездны его, и утратит 
Высшее счастье навеки. 


* * *

Добрые всегда обретают счастье, а злые - несчастье. Существует множество доказательств этого, они смогут успокоить твои жалобы и придадут тебе твердость и силу духа. А так как ты уже видел образ истинного блага, недавно показанный мной, и знаешь, где его надо искать, и поскольку мы уже прояснили все относительно пути, к нему ведущему, то я укажу дорогу, которая приведет тебя домой. Я дам твоему разуму крылья, которые помогут тебе подняться ввысь...

Как птице мне дано крылато вольно
Подняться в высоту небес.
Когда же крылья обретает разум,
Он холодно взирает вниз 
И, над землей в просторе бесконечном 
Увидев тучи за спиной, 
Согретый легким воздуха движеньем,
Стремится в огненный зенит, 
Пока тропу к созвездьям не проложит,
По следу Фебову идя, 
Или дорогу льдистую Сатурна, 
Как воин, в блеске не пройдет, 
Пока мерцаньем ночь не разрисует
Вращающийся звездный круг. 
Когда ж, пресыщенный виденьем этим, 
Покинет зримый свод небес, 
Топча эфира легкого безбрежность и света горнего поля,
Создателя со скиптром он увидит. 
Бразды держащего в руке, 
Кто, неподвижный, правит бегом мира,- 
Вершителя всех дел земных. 
И если он сюда направит путь твой, 
Забыв который ищешь ты, 
Воскликнешь: Здесь моя отчизна! 
Исток мой и предел мой - здесь! 
Когда же вновь узреть захочешь землю,
Покинутую в тьме тобой, 
Грозу племен увидишь: одиноких 
Тиранов во дворцах своих.

* * *
... добродетельные всегда могущественны, а дурные - слабы ... справедливо рассуждение Платона о том, что только мудрые могут достигать всего, чего пожелают, дурные же обычно делают то, что угодно их чувственности, того же, чего действительно желают, они достичь не могут...

Ты видишь царей, сидящих 
На тронах своих высоких, 
Ты видишь пурпур роскошный 
И стену суровых стражей,
Грозящих яростным видом 
И тяжким дыханьем гневным.
И если б заботы даже 
Ушли б из дворцовых сводов, 
Увидеть ты б мог тиранов 
В оковах своих жестоких. 
Их сердца полнит отрава
Страстей и тоски безмерной, 
Рассудок темнит досада, 
Волненье в крови терзает,
Печаль их гнетет, и манят 
Обманчивые надежды. 
И смертный так же, желаньям 
Всевластным своим покорный, 
Свободным не будет, цели 
Своей не узрит вовеки.

* * *

Если верно, что только чистые нравы могут вознести кого-нибудь над людьми, то из этого с необходимостью вытекает, что отвергших условие человеческого существования порочность по справедливости столкнет ниже человеческого рода. Следовательно, обезображенного пороками, как ты видишь, нельзя считать человеком ... все они, лишившись добрых нравов, теряют человеческую сущность, вследствие чего не могут приобщиться к Богу, и превращаются в скотов. 

Улисса парус наполнил
Эвр дуновеньем, и лодку
К острову ветер восточный 
Тихо несет, где богиня - 
Семя прекрасное Солнца - 
Странникам чашу подносит 
И, услаждая напевом, 
Их обращает в животных 
Силою трав всемогущих! 
В львов африканских и вепрей.
Зубы и когти увидишь 
Льва мармарикского, жалкий 
Вой оборотня несется,- 
Твари с личиною волка,
Тигра индийского встретишь 
В зарослях тихих у хижин.
И хоть аркадские боги 
И оградили от зол всех 
Гостя, но новые беды 
Встретил герой чужеземный. 
Горькую чашу испили 
Также гребцы с ним совместно,- 
Желуди пищей им служат, 
Благо исчезло Цереры. 
И ничего не осталось 
Тем же в их прежнем обличьи. 
Разум один сохранили,- 
Он и оплакивал рок их. 
Трав чудодейственных сила,
Плоть изменить что способна,
Вовсе не властна над духом. 
Сила в груди человека 
Скрыта великая жизни. 
Губит лишь яд, что лишает 
Духа его, отравляя 
Самую сущность сознанья, 
И проникая глубоко,- 
К плоти его безразличный,-
Душу одну разрушает. 

* * *

... у мудрых нет места ненависти. Ведь разве ненавидит кто-нибудь добрых, если только он не безумен? Ненависть же к злым - беспочвенна. Ибо, как существуют болезни тела, так и порочность - как бы болезнь духа. Больные телом заслуживают не ненависти, но скорее жалости. И тем более не преследований, а жалости достойны те, чьи души свирепей любой болезни терзает порок.

Зачем будить в душе волненья эти?
Своей рукою дерзкой гневный Рок тревожить? 
Коль смерти ищешь,- жди! Звать бесполезно. 
Сама придет, коней крылатых не задержит. 
Одних ведь губят змеи, тигры, вепри,
Медведи, львы. Мечом другие поражают 
Друг друга. Иль обычаи несходны 
У двух противников, враждующих безбожно? 
Желаешь, может быть, от стрел погибнуть?
Жестокость оправдать рассудком невозможно,
И похвалы ль заслуживает сила?
Люби, по праву добрых! 
Скорби ж о людях злых!

* * *

... не сомневайся, что все сущее надлежащим образом устраивает благой правитель, и все в мире совершается в соответствии с установленным порядком.

Тот, кто не знал бы созвездья Арктура, 
Самого близкого к полюсу неба, 
Был изумлен бы порядком извечным,
Тверди высокой великим законом, 
Видя, как медленно звезды Боота 
Пламя в пучине свое погашают. 
Знаем - не в полночь бледнеть начинают 
В небе Селены рога золотые, 
Феб не во тьме затопляет с Востока 
В свете своем все созвездья на своде. 
Как взволновало бы всех заблужденье,-
В медь ударяли бы, видя такое! 
Кто изумляется, видя, что ветер
Берег шумящей волной сокрушает, 
Тают что массы снегов под лучами,- 
Знойного Феба горячим дыханьем! 
Всякому эти явленья понятны, 
Только лишь тайное сердце тревожит, 
Кажется чудом простому народу 
То, что случается вдруг и нечасто.
Пусть темнота лишь невежества сгинет,- 
Все, что дивит нас сегодня, исчезнет.

* * *

Однако я (Философия) уже давно заметила, что ты подавлен трудностью вопроса, устал от продолжительных рассуждений и ожидаешь сладостной песни. Прими же эти стихи, с помощью которых ты освежишь свой дух для продвижения вперед.

Если ты хочешь грозного Зевса 
Ясным умом постигнуть законы, 
Взор устреми свой к неба высотам. 
Звезды хранят порядок извечный
По справедливым вечным устоям. 
Феба огонь Луны колеснице 
Льдистой путь всегда уступает.
Бег Медведица к полюсу мира
Крайнему свой устремляет быстрый,
Хоть не желает, видя, как гаснет 
В волнах заката пламя созвездий,
Вместе в пучине с ними исчезнуть. 
Сумерки ночь ведут за собою 
Закономерно и неизменно. 
День благой Люцифер возвращает.
Круговорот предвечный любовью 
Держится только, гнев и раздоры 
Вон изгоняя из мирозданья.
Это согласье нужную меру 
Всем уделяет, чтоб уступали, 
Веря друг другу, силы природы,- 
Суша и воды, пламя и холод,- 
К небу огонь взвивался б, и тяжко 
Почва садилась у нас под ногами. 
Так постоянно теплынь приносит
Благоуханье цветов весенних, 
Знойное лето сушит Цереру, 
Осень плодами нас одаряет. 
Хлещут зимою ливни за нею. 
Все, что мы видим сущим в природе, 
Мерой своею живо разумной, 
Хоть похищает смерть напоследок 
Все, что приносит нам жизни рожденье.
Правящий миром держит поводья 
Крепко в руках,- зиждитель Вселенной,
Царь, властелин, источник, начало, 
Мудрый судья, всегда справедливый, 
Он причина движенья, и он же 
Может предел поставить блужданью. 
Коль по орбитам вечным движенье 
Вдруг прекратится, рухнет порядок, 
Все распадется, снова к истокам 
Прежним вернемся, мира началу, 
Только любовь одна и способна 
К благу все направлять, и наверно
Так потому, что жить нам возможно, 
Лишь возвращаясь к первопричине, 
Что бытие дала человеку.

* * *

... вставшие на путь, ведущий к вершине добродетели, живёте не для того, чтобы утопать в роскоши и терять силы в наслаждениях. Вы обязаны вступать в жестокую духовную битву со слишком суровой Фортуной, чтобы не сломили вас бедствия, и с благоприятной - чтобы не ослабили удовольствия. Укрепляя собственные силы, держитесь середины. Тот, кто свалится вниз или вознесется слишком высоко, не сможет заслужить счастья и получить награды за труды. От вас самих зависит, будет ли горькой ваша участь...

Десять лет ведя войну под Троей, 
Смыл позор Атрид с родного брата, 
Разорив фригийскую твердыню.
Долго ждал попутного он ветра, 
Получив его ценою крови,- 
Принеся как искупленье в жертву 
Дочь богам свою от Клитемнестры. 
Горевал о спутниках в Улисс: 
Проглотил их Полифем в пещере,-
Великан неистовый и дикий, 
Хоть жестоко отомстил коварный 
Лаэртид, лишив Циклопа зренья.
Совершил Геракл дела большие: 
Укротил кентавров непокорных, 
Шкуру льва Немейского добыл он,
Истребил чудовищ меднокрылых, 
Яблоки златые у дракона
Дерзостно украл герой Эллады. 
Цербера сковал тройною цепью. 
Одолел фракийца Диомеда,
В корм коням отдав царя-тирана.
Гидру ядовитую прикончил, 
А речного бога Ахелоя, 
Победив, вогнал в брега чужие. 
Поразил он в Ливии Антея, 
Какуса убил - грозу Евандра, 
Удержал он свод небес тяжелый
На плечах своих и мощной вые. 
Геркулес за труд свой величавый,-
За заслуги,- получил награду 
По достоинству,- был взят на небо, 
Ныне ж, храбрые, ввысь стремитесь! 
Не бессильны вы, пример вас учит, 
Победив все тягости земные, 
Звезд достигнете!


* * *

Можно заключить, что случай есть событие, непредвиденное для человека, совершающего действие, но происшедшее в результате стечения причин. Совпадать же и соединяться причины заставляет порядок, порождающий связи, которых невозможно избежать; он проистекая из источников провидения, все располагает во времени и пространстве.

С гор каменистых Армянских, откуда парфянские стрелы 
В грудь поражают средь битвы нежданно тебя, 
Тигр и Евфрат, вытекая потоком единым, 
Следует вскоре руслами чуждыми врозь.
Если же снова сливают в одно воды рек тех теченье,- 
Соединяет волна то, что порознь несли: 
Люди, останки судов вновь встречаются вместе, 
Их прихотливый влечет случай, как думаем мы.
Все же, их бег зависит и от пологости почвы, 
Водоворотов и скал,- есть порядок и здесь. 
Также и случай, когда мнится от уз всех свободным, 
Тоже покорен закону, скрытому в сути его.

* * *

Ведь как только глаза людей обращаются от света высшей истины к мрачному дольнему миру, тотчас их окутывает облако незнания, и начинают терзать гибельные страсти, подчиняющие их настолько, что люди как бы попадают в рабство, и происходит это, некоторым образом, по их собственной воле. Однако предвечный и всезнающий постигает все оком провидения, располагает предуставленные награды согласно заслугам каждого.

"Он всё видит и слышит" ,
Медовыми устами пел слепой Гомер 
О светозарном и чистейшем Фебе. 
Но может разве Феб проникнуть в недра 
Земли, иль глубину морскую светом 
Лучей своих бессильных пронизать?
Не так у устроителя вселенной, 
Взирающего с горной высоты: 
Не скрыта от него земная глубь,
Его ночная мгла не остановит. 
Что есть, что было, что произойдет 
В мгновенье ока постигает он.
Его лишь, одного, кто видит все,
Ты мог бы Солнцем истинным назвать.

* * *

... если все предопределяется Провидением и не зависит от суждения людей, то получается, что и человеческая порочность существует по воле творца всех благ. Следовательно, нет никакого основания ни для надежд, ни для молитв. Зачем надеяться на что-либо, или молиться, если все происходящее связано несокрушимой цепью? ... (А) ... молитва - единственное средство..., с помощью которого люди душой могут общаться с Богом, с этим недоступным светом, соединяясь с Ним, еще прежде, чем мы достигнем Его обители ...

Какая разрывает связь вещей 
Причина, и какое божество 
Меж истин двух войну зажгло? Ужель,
Чтоб слиться до конца бы не смогли 
Столь правые в отдельности они?! 
Но может, впрямь, раздора истин нет 
И, обе верные, они хранят союз?
Ведь разум в тела темноте слепой 
Не в состоянье без очей постичь 
Вещей единство, связь всего познать,
Хотя всегда стремится человек,
Пылая страстью, правды знак найти! 
Но знают ли, что знать хотят?
Зачем уже известное искать?! 
Когда ж не знают, то - чего ж хотят?! 
Чего не ведают,- зачем оно?! 
Возможно ль за неведомым идти? 
Сокрытую от глаза сущность форм 
Невеждам не понять, пусть зрима даже им!
Кто к разуму небес причастен был, 
Тот знает единичное и все! 
Сокрытый в нас не все еще забыл 
Наш разум,- заточенный в членах дух,- 
Понятье общего [он] удержал. 
Кто правду ищет,- нелегко ему,- 
Он вещи познает, но охватить 
Их сущность ведь не сразу всем дано. 
Но, вспомнив только общее в вещах,
О формах их подумавши, сольет
Сокрытое и явное в одно 
Неразделимо!

Тогда она (Философия) сказала: Издавна существует эта жалоба на трудности понимания провидения. ... чувство не в силах воспринимать ничего вне материи, и воображение не постигает общие виды, а рассудок не схватывает простоту форм, но божественный разум, как бы взирая сверху, воспринимает не только форму, но и судит о том, что за ней скрывается, и делает это таким образом, что одновременно постигает и собственную форму, которую никто иной постичь не может...

Издревле славили старцев, 
Ныне совсем забытых, 
Вместе всходивших на Портик, 
Знавших, что сущность предметов, 
Образы тех материальных,
В душу извне проникают, 
Стилем начертаны будто
Быстрым на чистой странице,
Что от помет всех свободна. 
Ведь ничего не способен 
Разум постичь, коль выводит 
Все из своих лишь движений, 
А пребывая в покое, 
Он отражать лишь умеет
Образ пустой, как в зерцале.
Где ж понимание мира 
Скрыто тогда в человеке?! -
Сила, что частности видит,
Знанье от тьмы отделяя, 
Та, что опять собирает 
Разъединение вместе,
Путь пролагая к вершинам, 
Иль, до земли опускаясь,
Правду вздымает над ложью,
Снова к себе возвратившись!
Скрыта в ней, видно, причина 
Мощная, много сильнее 
Той, чей знак в ней оттиснут. 
Силы души пробуждают 
Чувства, живущие в теле,
К жизни зовет их сознанье, 
Свет ли в глаза их проникнет, 
Голос в ушах ли услышат. 
Разум людской, пробудившись, 
Виды простые предметов, 
Запечатленных в знаках, 
Сразу в движенье приводит 
И, сопоставив их с формой
Внешней, родит представленье.

* * *

... устремимся, насколько в наших силах, к горней обители высшего разума. Здесь человеческий рассудок узрит то, что в себе самом увидеть не может, а именно - каким образом то, что предопределено с неизбежностью к появлению в грядущем, божественный разум содержит в себе как определенное знание, которое является не предположением, но беспредельной простотой высшего знания.

Твари земные различны, и много из есть в мире видов: 
Тело влекущих в песке, оставляющих след свой глубокий, 
Вырытый грудью в земле, постоянно в тяжелом усилье: 
Бьющих крылами эфир: их легкие крылья уносят 
В плавном полете вперед сквозь ветер и бурю на небо. 
Топчут другие землю ступнями, ведь ясно их виден 
След, идущий в зеленых полях, или в рощах зеленых. 
Все они, скажешь, различны друг с другом формой, но все же
Взоры у всех них опущены долу и ум их бессилен. 
Лишь человек - он единственный держится прямо и гордо, 
Сверху на землю взирая вниз с высоты легкого тела.
Коль не безумен совсем ты, сравни это все и подумай: 
Образ напомнит пусть твари земной что дух свой всем выше
Надо нести, чтобы вниз не увлек его ум неподвижный. 
Выпрями ж стан свой и гордо смотри ввысь, в высокое небо.

* * *

Бог есть наличность всего сущего, и Его предвидение происходит не из-за того, что произойдет в будущем, но вытекает из его собственной непосредственности. Отсюда ясно, что твое предположение, высказанное ранее, будто причиной божественного знания является наше будущее, неверно. Эта наличная сила божественного знания, все охватывающая своим постижением, сама устанавливает способ бытия всего сущего и ничего не заимствует из произведенного ею. Следовательно, остается в неприкосновенности свобода воли смертных, и справедливы законы, определяющие меру наград и наказаний, так как человеческие желания не связаны необходимостью. 

Ведь существует же Бог, наблюдающий все свыше и все предзнающий: он охватывает взором, всегда и извечно, как настоящие наши будущие деяния, определяя добрым награды, а дурным - наказания. Не пусты надежды на Бога и молитвы, ибо если они искренни, не могут остаться безответными. Поэтому отвернитесь от пороков, заботьтесь о добродетели, устремите свой дух к праведным надеждам, вознесите к небу смиренные молитвы. 

Великая и невыразимая необходимость благочестия возложена на все, ибо живете вы под оком всевидящего Cудьи!